Дом Солнц. Аластер Рейнольдс

градусов вокруг своей оси. Это удалось ему с трудом, словно физические процессы текли в нем медленнее, чем в «Лентяе». Куполообразная матовая часть корпуса стала сперва белесой, потом прозрачной, как окно, за которым рассеялся дым. Внутри ее просматривалось непонятное существо, нечто вроде кожистого, биологически выращенного механизма.

      Нечто оказалось лицом, взирающим на меня из-за стеклянного забрала. Чувствовалось, что давным-давно оно было человеком. А сейчас… Лицо словно высекли из камня, на миллиарды лет подставили всем ветрам, вот черты и стерлись; глаза метров десять диаметром, само лицо раз в десять шире, рот – темная неподвижная расселина в сероватом граните плоти. Нос и уши превратились в едва заметные неровности. Голова расширялась книзу, к шее, которая скрывалась за соединительным кольцом у основания куполообразного шлема и переходила в огромное тело.

      Гигант моргнул – словно прокрутили замедленную запись астрономического явления вроде затмения краткопериодической двойной звезды: веки смыкались несколько минут, потом так же медленно разомкнулись. Глаза смотрели на меня, но ни сосредоточенности, ни интереса во взгляде не было.

      Затем он приблизился. Внешние секции оказались рукой с огромными, как деревья, пальцами, которые стиснули «Лентяя», – я услышал, как они гремят по корпусу. «Лентяй» почувствовал мое настроение и счел за лучшее ответных мер не принимать.

      Куратор хотел лишь потрогать «Лентяя». Несколько часов он водил рукой по кораблю, ощупывал, поглаживал, словно убеждаясь, что это не призрак, а потом отстранился.

      Снова зарокотал голос, которого я не слышал одиннадцать с лишним лет. Куратор времени явно не ощущал.

      – Шаттерлинг, ты один. Ты прилетел один.

      – Мы странствуем поодиночке. Ну, если гостей нет. Спасибо, что пустили меня сюда.

      Голос рокотал, а на лице гиганта не дрогнул ни один мускул. Впрочем, я не сомневался, что говорю с куратором. Насчет других не знаю, но речевую функцию его рот явно не выполнял.

      Гигант не шевелился, лишь каждый час хлопал жуткими глазами-озерами.

      – Шаттерлинг, ты очень терпелив.

      – Да, куратор, мне советовали запастись терпением. – Я знал, как легко прогневить Вигильность, считал каждое слово гранатой, которую могут швырнуть мне в лицо. – Это правильное обращение?

      – Для тебя – да, – ответил куратор. – Тебя называют только шаттерлингом Горечавки или есть другое имя?

      – Я Лихнис.

      – Расскажи о себе, Лихнис.

      Так куратор услышал мою краткую биографию.

      – Родился я шесть миллионов лет назад одним из клонов Абигейл Джентиан, Горечавки. В самых ранних своих воспоминаниях я маленькая девочка, живущая в огромном страшном доме. Дело было в тридцать первом веке на планете Золотой Час.

      – Ты прожил долгую жизнь, дольше многих разумных существ, включая Предтеч.

      – Мне очень-очень повезло. Повезло родиться в Линии Горечавки. Повезло прожить столько лет, практически их не почувствовав.

      – Разве