Песнь Бернадетте. Черная месса. Франц Верфель

погоди, я тебе покажу! – стонет она и ускоряет шаг.

      Когда она видит множество людей возле мельницы, ее щеки покрываются краской стыда. А когда, войдя в комнату, видит Бернадетту, восседающую в кресле, как на троне, и все суетятся вокруг нее, как вокруг принцессы, и добиваются ее благосклонности, – Луиза уже не может сдержаться и, задыхаясь от негодования, кричит:

      – Ты способна весь город поставить на ноги, идиотка!

      – Я никого не просила идти за нами, – оправдывается Бернадетта, и слова ее ни в чем не грешат против истины, но это как раз один из тех ее ответов, которые способны лишить самообладания как учительницу, так и мать.

      – Ты делаешь нас посмешищем всего города! – истерически кричит Луиза и собирается дать дочери крепкую оплеуху, но матушка Николо перехватывает ее руку.

      – За что, Христа ради, вы хотите побить ребенка? – восклицает она. – Взгляните на нее, это же истинный ангел Божий…

      – Да уж, ангел, тот еще ангел, – шипит Субиру, не помня себя от злости.

      – Вы бы видели ее чуть раньше, – вмешивается Антуан. – Она была такой, такой… – И поскольку его неповоротливый ум не находит подходящего сравнения для красоты отрешенности Бернадетты, он выпаливает нечто непонятное, отчего все внезапно замолкают: – Она была совсем как мертвая…

      Эти слова пронзают в самое сердце Луизу Субиру, душу которой постоянно раздирают противоположные чувства. Ведь она прибежала сюда не для того, чтобы наказывать свою дочь, а от страха за ее жизнь. Этот страх одолевает ее вновь. Она мешком оседает на скамью и плачет:

      – Боже милостивый, оставь мне мое дитя…

      Бернадетта встает, спокойно подходит к матери и касается ее плеча.

      – Идем, мама… Может, мы еще успеем домой до возвращения отца…

      Но теперь Луизе Субиру даже ее супруг и ее замечательный обед безразличны.

      – Не тронусь с места, – говорит она плаксиво-упрямым тоном, – пока Бернадетта не пообещает мне при всех никогда больше не ходить к Массабьелю… Слышишь, никогда!

      – Обещай матери, – уговаривает ее матушка Николо. – Такие волнения очень вредны, ты из-за них обязательно заболеешь…

      Бернадетта судорожно сплетает все еще ледяные пальцы.

      – Обещаю тебе, мама, – говорит она. – Никогда больше не ходить к Массабьелю… – Но отчаянная хитрость любящей подсказывает ей оговорить свое обещание одним условием: – Если только ты мне сама не разрешишь…

      Вскоре Антуан и его мать остаются одни. Антуан раскуривает свою воскресную сигару.

      – Что ты думаешь об этом, мама? – спрашивает он.

      – Состояние малышки мне очень не нравится, – вздыхает матушка Николо. – Такие вещи не предвещают ничего доброго… Подумать только, родители такие простые и здоровые люди…

      Антуан встает и нервно ходит по комнате, без всякой надобности подбрасывает в огонь новое полено.

      – Матушка, я никогда в жизни не видал ничего красивее, – тихо говорит он, –