Полёт. Сборник рассказов от авторов курса Анны Гутиевой. Светлана Соколовская

только слепо-глухо-тупые. На каждом углу в издательстве следы ваших зубов, когтей и брызги крови.

      – Вот так и заканчивается дружба.

      – Конева, ты сука. Ты про дружбу вспоминаешь, когда у тебя деньги кончаются. Это ты от меня уехала. Хотела свободы и творчества? Наслаждайся! Твори! Как там, кстати, твоя великая книга? Никак? Сейчас-то тебе что мешает?

      – Как ты можешь так – по самому больному. Господи, за что мне все это? За что? За что?

      – Конева, ты там ревешь, что ли? Твою мать… Маш, ну хватит, ну. Перестань. Маш, ну перестань, правда. Давай я приеду к тебе. Да? Винишка привезу твоего любимого…

      – Де богу больше говорить. У бедя телефод садится.

      – Машка, я выезжаю. Слышишь? По дороге курицу-гриль куплю. И книгу твою обсудим да? Геолокацию скинь!

      Как хорошо в трудную минуту прикорнуть на крепкое и надежное плечо. Маша сыто вздыхала. В голове приятно шумел бокал вина. Сидела бы и сидела вот так – летней ночью на крылечке, прижимаясь к теплому боку старого друга.

      – У меня от этой тишины такой звон в голове, Вадь. Не поверишь. Я больше ничего не слышу. Ни новостей, ни будильника. Мысли свои не слышу. Представляешь? Ни-че-го. А нет. По утрам вместо будильника козу слышу. Соседскую. Противный такой звук, знаешь… дребезжащий. Соседка говорит, она ее так на дойку выкликает. В смысле, коза. Соседку. А в остальном – звон.

      – Малиновый?

      – Почему малиновый? Не знаю. Не задумывалась. Тут много что растет. Клубника, смородина. Яблони. Груш много. Грушевый звон бывает? Не, малина тоже есть…

      – Маша, пойдем спать. Такую уже ерунду несешь.

      – Ерунду, да? Ну что поделаешь. Что у трезвого в голове…

      – Ну перестань. Что тебя так развезло. Раньше ты э-ге-гей – до утра могла текилу в клубе нахлобучивать.

      – Ммм… я теперь совсем другая.

      – Ну что там с книгой-то? Когда публикация?

      – Фу, какой ты, Вадя, злой. Хочешь правду? Я скажу. И времени теперь много, и материалов, черновиков, набросков – целая папка, а не пишется. Хожу-брожу, как сонная муха, ногами, будто чугунными, в топком болоте увязаю.

      – А что так?

      – Да вот ты понимаешь… Нерва нет, горячечной погони за мыслью, образом, жестокого цейтнота, разрыва между задачами. И злости! – вот чего нет, творческой злости, ненависти даже, какая подымается, когда подумаешь, как спокойно все живут, сколько не видят и не слышат – того, что видишь и слышишь ты, и это невидимое надо им срочно вбить в головы. А у меня тут тишина, никаких тебе пожаров и дедлайнов. Свобода такая, что полный отказ мозга.

      – Вот ты бедолага. А я всегда говорил: свобода – это зло.

      – Прекрати. Опять издеваешься.

      – Давай я отпуск возьму? Поживу тут с тобой. Устрою тебе пожары и дедлайны. Хочешь?

      Маша замолчала, втянула душистый ночной воздух – в носу и глазах снова жалостливо защипало.

      – Нет. Я должна пройти этот путь до конца. Сама. Понимаешь? Но твой порыв я оценила. И даже спасибо.

      – И даже пожалуйста,