Скважина. Катерина Цеба

сознание, находясь под воздействием ложных социальных установок, уже наклеило Матвею на лоб ярлык «гей». Стереотип и страх не попасть в разряд социально желаемой нормы довели мужчину до мысли о кастрации.

      В сексологии пенис считается символом мужского достоинства, доминации и даже агрессии. В некоторых древних племенах лишение врага полового члена являлось способом его тотального унижения. И добровольное желание самокастрации – это лакмусовая бумажка, показывающая, насколько ничтожным чувствует себя Матвей.

      Я поделилась своими мыслями с мужчиной, попыталась его успокоить. Моей маленькой личной победой стало то, что за час нашей беседы Матвей навсегда отказался от пагубной идеи полного удаления пениса. Мужчина начал снова приобретать себя и свою личность. Я ликовала.

      История вторая

      Ни пьяница, ни бийца, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив, хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со Всякою честностью.

Первое послание к Тимофею святого апостола Павла

      Эта история произошла со мной задолго до того, как я стала сексологом, начала давать консультации и разбираться в тонкостях психологического устройства пестиков и тычинок.

      Я была знакома с почти тридцатилетним мужчиной по имени Павлик.

      Несколько лет он работал в одном известном государственном учреждении, был большим умницей и радовал маму своими профессиональными успехами. Он уверенно шел к своим мечтам, блистал на научном поприще, читал умные книжки и смотрел хорошие фильмы.

      Павлик был высоким блондином с крупными чертами лица и мягким, тихим баритоном. Иногда мне казалось, что его голос обволакивает собеседника густыми клубами сладкой ваты – от него немного теплело внутри. Павлик еще немного картавил, но это нисколько не портило его довольно мужественный образ, добавляя даже своеобразного шарма.

      Павлик встречался с девушкой Кристиной. Они казались почти идеальной парой, если не считать существенную разницу в росте и в связи с этим некоторый внешний диссонанс.

      Первые несколько лет отношений Кристина весело щебетала о том, какой Павлик ласковый, нежный, заботливый, добрый и покладистый мужчина. Подруги нарадоваться не могли: наконец-то ветреная и шумная кокетка смогла остепениться, взять себя в руки и найти правильного во всех отношениях партнера. Всю свою сознательную жизнь от момента наступления совершеннолетия Кристина порхала от одного мужчины к другому, иногда не помнила их имен, путала фамилии, давала им прозвища, чтобы лучше запомнить. Словом, мужчины для нее были как туфли: с одним могла пойти в кино, с другим – выпить в баре стаканчик нефильтрованного, с третьим – рассуждать о философии Геббельса. Туфли попадались всегда «какие-то не такие»: то колодка неудобная, то пальцы натирают, то модель слишком простенькая. В случае Павлика Кристина нашла те самые Badgley Mischka, в которых и в пир, и в мир, и