Похоже, игра окончена. Том Пятый. Николай Новиков

неделю постоянных смертей Шезму/

      – Прошу! Оста…

      Крушу череп. Труп, получивший частичку моих воспоминаний, падает в лужу собственной крови.

      Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.

      /Спустя неделю и три дня постоянных смертей Шезму/

      – ОСТАНОВИСЬ! – вопил Шезму, – ХВАТИТ! СКОЛЬКО МОЖНО?! – со слезами на глазах он шёл в мою сторону, – Я понял! Я всё понял! Моя ненависть на весь мир ничего бы не решила! Да, я был неправ, так издеваясь над дочерью! Прошу, хватит меня пытать!

      Неделя и три дня; периодичностью в двадцать секунд; cорок три тысячи двести раз – именно столько Шезму испытал свою смерть. Я отрезал ему голову, разрывал надвое, вырывал сердце, испепелял, превращал в груду костей и использовал вообще все способы убийства, на кои был способен мой мозг. И в то же время я никогда не убивал его болезненно – все разы он умирал мгновенно и не дольше секунды. Но даже так, это была невероятная агония. Прочувствовать смерть сорок три тысячи двести раз – это невыносимо.

      Уж мне ли не знать.

      – Я дерьмо! Поганое дерьмо! Я видел твою жизнь, видел, как страдают дети! Как страдают люди! Хватит. Пожалуйста…, – он упал на колени и заплакал, – Пожалуйста… я больше не могу умирать… я не хо…

      – Остался бункер. Прости, – в руке появляется меч.

      – НЕ-Е-Е-Е-Е…

      Голова валится с его плеч. Моргаю.

      Мы оба стоим в метре друг от друга.

      /Спустя две недели постоянных смертей Шезму/

      – ХВАТИТ! Я ВСЁ ПО…

      Превращаю его в пыль. Фрагмент моих пыток в Атараксисе переносится в его память.

      Моргаю.

      Мы оба стоим в метре друг от друга.

      /Спустя две с половиной недели постоянных смертей Шезму/

      – СТОЙ! ПРОШУ!

      Вырываю хребет. Вместе с тем призрак видит, как я, ещё будучи ноль-вторым, собственноручно сжигаю дом с запертыми внутри детьми.

      Моргаю.

      Мы оба стоим в метре друг от друга.

      /Спустя три недели постоянных смертей Шезму/

      – Остановись!

      Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.

      Снова.

      /Спустя три недели и один день постоянных смертей Шезму/

      – Пожалуйста.

      Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.

      Снова.

      /Спустя три недели и два дня постоянных смертей Шезму/

      – Прошу…

      Убиваю. Моргаю. Мы оба стоим в метре друг от друга.

      Снова.

      /Спустя три с половиной недели постоянных смертей Шезму/

      – Хватит…

      /Спустя месяц постоянных смертей Шезму/

      Он уже не кричал. Фантомная боль – это последнее, что его сейчас заботило.

      Он умер один миллион двести девяносто шесть тысяч раз. И это тоже уже никого не заботило.

      – Боже…, – с пустым взглядом прошептал Шезму, просматривая последние воспоминания, что я хотел ему показать, – Б-боже, Валир… что я наделал?..

      – Едва не испортил жизнь дочери, что в итоге захотела спасти тебя от страданий, – сказал я с улыбкой на лице, и впервые за весь