Цветок на камне. Владимир Кузаков

и покинуть полк.

      Доклад был краток, и недолгим было объясненье,

      Святая цель понятна и без слов.

      Воспринял генерал его прошенье

      Как собственного сердца зов,

      И, глядя с гордостью на Миро,

      Сказал, как сыну, покидающему кров:

      – Хотел просить тебя остаться,

      Продолжить службу офицера срок!

      Но уж теперь и сам готов тебя

      Я снарядить в дорогу

      И буду за тебя молить богов.

      Не знал я тайну о любви твоей глубокой,

      И честь свою ты доказал вдвойне,

      Что не трепал ты имени любимой

      В пустой и праздной болтовне!

      Хочу спросить лишь на прощание,

      Чем я могу тебе помочь?

      Немедля предоставлю всё, что только нужно,

      Ускорить чтобы срок до возвращения твоего!

      Услышав утвердительный отказ,

      Он встал и, не скрывая чувств,

      Отеческим напутствием отдал приказ:

      – Ступайте, офицер! Спасайте ваше сердце,

      Любовь и жизнь свою на этот раз.

      Ждать будем с нетерпением Ваше возвращение

      Надеюсь в этом нету у тебя сомненья?

      Добавил с искренним воодушевлением:

      – Любовь преграды все сметёт,

      Мощней оружия не свете нет,

      Безумно буду встрече рад с твоей женой!

      И на прощанье обнял Миро, словно сына,

      Своей единственной рукой.

      – Иди и помни: я теперь за вас в ответе!

* * *

      В пути мы застаём героя,

      Любовь его зовёт вперёд,

      И первым пунктом назначенья —

      Родной деревни посещенье

      С надеждой получить ответы

      Выбирает он.

      Проделан долгий путь, и вот,

      Минуя поворот,

      С пригорка перед ним открылся

      Знакомый памятью до боли,

      Деревни вид и бухты дорогой,

      Лежащих так же мирно

      Под защитой гор.

      Волна воспоминаний ярким светом

      Промчалась, затуманив взор,

      Все чувства вдруг запели, словно хор —

      Их глубины нам не понять.

      Всей грудью глубоко вздохнул,

      Пытаясь трепет и волнение унять.

      Но тут же напугала пустота,

      И тишина вокруг сменила настроенье.

      Увидел он деревню в полном запустении

      И окон черноту, как черепов

      Пустые, мёртвое глазницы.

      Бредёт по темным улочкам он к дому —

      Такое всё родное! Но какое всё чужое…

      Лишь ветер в тех домах теперь живёт,

      В холодной пустоте их воет и ревёт.

      Присел он на крыльцо

      Холодного родного дома,

      Чья память всё ещё хранит тепло

      Влюблённых, пледом связанных едино,

      Где всё о прежних чувствах говорит,

      И сердце Миро муками горит.

      Глаза слезами увлажнились

      И тихий стон сорвался с его губ,

      Подобно выдоху могильной тишины,

      Больное тело покидающей души.

      – Где ж ты, моя Камура?

      Где мне теперь