Берег. Ирина Негрей

она вернулась в реальность и поняла, что продолжает смотреть на кухонный стол, подсыпанный крупинками дактопорошка. Соня поморщилась, настолько остро ощутила контраст сегодня и тогда, достала фотоаппарат и сделала несколько снимков общего плана, а затем детально отсняла фонарь и поместила его в пакет. Не как в фильмах, специальный полиэстровый прямоугольник с надписью evidence, а обычный желтый мешок из супермаркета.

      Прикрепив бумажную бирку, Соня несколько раз обмотала пакет скотчем и спустилась в машину, предварительно заново опечатав входную дверь. На улице дождило.  Дворники, поскрипывая, утюжили  стекло, ледяные капли окрасили каменистую дорогу на выезде со двора в глубокие коричневые  оттенки, подчёркивающие пустынность окружающих улиц. Мимо уже по асфальту с шумом пролетел уставший серый уазик. Соня пристроилась за ним и через десять минут была в конторе, где на удивление послеобеденная жизнь била ключом. Разговоры свидетелей, подозреваемых и следователей сливались в один фоновый шум, из которого можно было только прислушавшись выловить отдельные слова и фразы. В противовес картинке снаружи небольшой городской отдел встречал посетителей тёплым и ярким жёлтым светом дневных ламп, звонким стуком чьей-то ложечки о края кружки и тарахтеньем капсульной кофемашины. Соня с удовольствием сбросила влажную куртку, прошла в кабинет и увидела на столе кипу материалов, которые накануне отдала заместителю на проверку перед направлением в прокуратуру. Листы были испещрены разноцветными закладками  с замечаниями. От их позитивного вида, который на самом деле предвещал потраченный на исправления, порой просто перестановку слов в абзацах, день, накатил дикий приступ раздражения.

      «Господи», – Соня закатила глаза и со злостью бросила на стул сумку.

      АННА Лето 1997 года.

      Удивительный город раскинулся на равнине, выходящей к заливу в холодное заполярное море, составляющее часть океана, такого же недружелюбного и сурового. Город, построенный на костях, дороги от которого проложены заключенными – будущими мертвецами, такова была его история, отразившаяся в названии. Но люди часто строят будущее на останках прошлого, и счастливы, несмотря на поговорки, так что это не было чем-то удивительным, а скорее обыденным. «Здесь были тюрьмы, – говорили между собой дети, – мой папа мне рассказывал». Когда стало можно, у многих дома рядом с Мариной Влади стоял Солженицын. Соня его прочитала в десять.

      С Анной они так и не встретились. На следующий день небо разразилось дождём, объявляя конец лета. Для Севера это была редкость, когда вода падает волной крупных тяжелых капель, обычно в воздухе висела мелкая морось или слегка подкрапывало, затягиваясь  с утра до самой ночи. В такие дни летом без отопления становилось сыро и совсем холодно, на улицу идти не хотелось, постоянно кипятился чайник, доставались  из пыльных углов старые читанные-перечитанные книжки и одеяла, негромко из родительской комнаты шумели новости. Персональных компьютеров