Берег. Ирина Негрей

зная, что его это никаким образом не задевало, но никогда не стала бы отрицать, что хотелось. Состояние неприязни постепенно перерастало в состояние ненависти только с одной стороны, в итоге кристаллизовалось и замерло в ожидании реванша, до которого увы, не дошло, потому что к тому времени когда это стало возможным, объект ее гнева ушёл на пенсию и уехал. Но заглянуть в будущее было не в силах, пока она стояла у кабинета, ещё секунду или две перед тем как, преодолевая внутреннее сопротивление, повернуть ручку, и говорила себе, что просто так бывает, надо немного потерпеть, чтобы достигнуть цели. Немного потерпеть, чтобы взять немного своего, самую малость, когда не получается больше. Не дать им выиграть у тебя по нолям и не позволить себе, как сгибаемой весом пружине, развернуться в случайном приступе гнева на радость синим кителям.

      Она пропустила тот момент, когда зародилась эта взаимная неприязнь, обещающая весьма неприятные последствия. Вот уже год, когда ей отписывали дело, Соня ловила на себе задумчивый взгляд начальника, стоит ли, закончит ли она его или дело вернётся назад со списком прокурорских пометок. Показатели Сони стремительно падали по сравнению с коллегами в отделе, потому что её дела подвергались более тщательному анализу. Чересчур. Соответственно, наиболее перспективные материалы уходили к её коллегам. Всё просто. Слабые умирают первыми. Помимо сомнения, в глазах руководства читался вопрос: «Что ты сделала, чтобы так произошло?». Если бы Соня знала, как на него ответить…К сожалению, мы не всегда знаем всю цепочку событий, которые приводят нас туда, где мы оказываемся.

      Вернувшись в отдел, Соня словила вопрос инспектора Даши, выглядывающей из-за стойки с кипами прошитых материалов: «Ну как, нормально?».

      Кислое: «Сойдет».

      Даша спряталась в пизанских башнях бумаг, отвечая на несмолкающий телефон, и Соня последовала ее примеру. Махнув рукой коллеге в соседнем кабинете, чья редеющая шевелюра дружелюбно кивнула ей в ответ, Соня закрыла за собой дверь.

      АННА. Лето 1997 года.

      Во сне дом на краю посёлка покосился ещё сильнее, чем она помнила. Соня дошла по серой гравийной насыпи до небольшой заросшей тропинки, которая спускаясь, упиралась прямо в примявший желтую траву забор. Единственный в городе частный домик был прилеплен к подножию сопки, которая была выкрашена осенью в бордовый, а местами в цвет крепко заваренного чайного листа. Крыльцо почти провалилось в ржавое болото, но до него ещё можно было дойти по узкому настилу. Стекло на веранде разбито, внутри уже не раз побывали любопытные дети, а может быть и неприкаянные взрослые. Соня знала, что не обязательно лезть в окно, ключ был спрятан сверху над дверью, она нащупала его и удивилась, как же он так долго сохранился. Рыжая фанера на полу внутри дома глухо поскрипывала от шагов, пахло старой влажной мебелью, хотя обе комнаты были пусты, лишь в углу остались разбросанными старые выпуски комиксов. На почерневшем от пыли развороте Человек-Паук спускался с огромного небоскрёба. Соня аккуратно