Брабантский мастер Иероним Босх. Дмитрий Овсянников

– оно показалось как будто лишь затем, чтобы снова спрятаться за тучами.

      – Карамба, до чего оно тусклое, – проворчал капитан. – Солнце еретиков!

      – Вы не слушаете, – заметил сархенто-майор. И, убедившись в обратном, продолжил: – Почтение к Босху настолько велико, что и сейчас, спустя полвека после кончины мастера, множество проходимцев кормятся на его имени – выдают подделки за оригинал его кисти. А легковерные богачи из мещан готовы разориться, лишь бы обзавестись подобным. Да и маститые художники не стесняются подражать ему. Здесь же, в Большом зале дворца, без сомнения находился оригинал – принц Вильгельм мятежник, но не легковерный простак!

      – Но, если мастер так почитаем, почему его работу нужно спасать? Что может грозить ей?

      – Все та же ересь, будь она проклята. Предавшиеся ей мыслят и действуют ничуть не лучше турок. Кальвинисты считают искусство, созданное для нужд матери нашей католической церкви, идолопоклонством. А траты на него – расточительством. Вы слышали о том, что учинили еретики год назад в церкви Богоматери в городе Антверпене?

      – Да ведь они ободрали стены едва ли не до кирпичной кладки! Не пожалели дорогого убранства, разбили статуи святых! И они смеют называть себя христианами!

      – Предположим, мне нет дела до того, как хотят молиться еретики, – продолжал седобородый. – Если бы весь их вред заключался только в этом! Воля их, пусть молятся хоть в свином хлеву. Но нельзя оставлять на растерзание еретикам то, чего они не ценят, – и здесь я согласен с герцогом. Мы непременно завершим порученные нам поиски!

      – Сеньоры, – в комнату вошел второй капитан. – Ханс сознался. Он готов показать тайники принца.

      – Идемте, господа. – Сархенто-майор шагнул к выходу. – Для Вильгельма триптих – сокровище, но оно неизбежно погибнет, если останется в руках еретиков. Этого нельзя допустить.

      – Сеньор, а вы сами видели работы мастера Босха?

      – Я не видел. Но герцог Альба видел их в Эскориале. И был потрясен.

      Часть I. Ученик

      Кувшин и альрауны[1]

      Среди болотистых низин, лугов и заводей, на слиянии рек Аа и Доммел, некогда шумел густой лес – охотничьи угодья сеньоров Брабантских. Пролетали годы, сменялись века. Все чаще в лес наведывались люди, все реже среди них встречались охотники господской свиты. Да и приходили они не ради охоты. Наступило то время, когда усадьба, где останавливались знатные господа и их гости, перестала быть единственным человеческим жилищем в лесу. Да и самому лесу пришлось потесниться – на его месте раскинулось многолюдное селение. От охотничьих угодий оно и получило свое название – Герцогский лес. Так оно называлось на языках всех народов, среди которых оно было известно, будь то немцы, французы или фламандцы. Не оставили его без внимания и знатоки книжной латыни – именно латинское название можно видеть на старых картах. Чаще всего селение называли по-фламандски – Хертогенбос.

      Надо отдать должное сеньорам – они вовремя оценили пользу, которую обещал новый, обжитой людьми вид

1

В фольклоре народов Западной Европы – мелкие и уродливые человекоподобные существа вроде гоблинов (здесь и далее примеч. авт.).