Как слышно. Артем Роганов

Сидел и долго печатал что-то на компе, прежде чем заговорить.

      – Анализы в порядке, Глеб Андреевич. Разве что шейный отдел позвоночника с мизерными изменениями, но это сейчас сплошь и рядом. По заключению ЛОРа, сами видите, идеально.

      Глеб рассматривал свои ботинки в бахилах, прячущих налипшую на подошвы уличную грязь. Накануне шел снег с дождем – эдакий прощальный плевок зимы, отчасти карантинной, домашней, нудной.

      – Пока не вижу смысла прописывать серьезные лекарства, – продолжил доктор. – У вас же нет выраженных болей? Занимайтесь спортом, лучше на свежем воздухе. Лыжи, допустим, бег. Бросайте курить, если курите.

      Секунду Глеб вспоминал отчество доктора.

      – Михаил Александрович, я соблюдаю все, о чем вы говорите. Поливитамины вообще пью. Откуда чувствительность?

      – Судя по всему, гиперакузия идиопатическая.

      – В смысле? Я норм соображаю.

      – Идиотизм тут ни при чем, – усмехнулся доктор. – Это симптомы неопределенной этиологии.

      – То есть вы ничего не знаете? – не вытерпел Глеб.

      – Я не могу назвать гарантированную причину. Вы сдайте на всякий случай генетический тест, который вам рекомендовал отоларинголог. Шанс маленький, но есть вероятность, что тест что-то прояснит. И скажите, у вас бывают перепады настроения?

      – Нет. Просыпаюсь как надо. Засыпаю тоже. Школьный психолог допрашивал меня две недели назад и вынес вердикт, что я ок. Так что не надо валить все на мои беды с башкой.

      Доктор нахмурился, отчего стал еще сильнее похож на мопса.

      – Глеб Андреевич, вы жаловались на звуки школьному психологу?

      – Тогда я надеялся, что они сами пройдут.

      – И что же, оставили надежду, всяк сюда входящий?

      Глебу стало стыдно. Правда, не за себя, а за врачебное остроумие. Доктор мог бы и понять его раздражение, все-таки профи. «Частная клиника, называется». Глеб сдержанно поблагодарил врача, сказал, что сдаст генетический тест, и вышел в прохладный коридор. После Глеба следующей на прием была конопатая девочка в инвалидном кресле. Она управляла креслом сама, каталась взад-вперед по белому полу с таким же будничным спокойствием, с каким ездили по улицам курьеры на самокатах. Провожавшие девочку пожилые родственники – то ли родители, то ли бабушка с дедом – перекрестились, когда закрыли за ней дверь с табличкой «Кабинет невролога». Глеб подумал, что, вероятно, его жалобы кажутся глупыми капризами.

      «И все-таки мои проблемы – тоже проблемы».

      Двор клиники встретил светлой свежестью. Не осталось уже никакой слякоти, молчаливые люди в ярких комбинезонах незаметно навели чистоту. Поодаль эвакуировали чей-то неправильно припаркованный дряхлый «мерседес», и машина периодически орала сигнализацией. От сигнализации мигом прожгло. Глеб поморщился. Ему казалось, что в затылке, между ушами, завязывается узлом колючая проволока. Тут не было четкой системы, не было толком боли, а было, как описывал сам себе Глеб, краткое слуховое удушье. Чаще напрягали резкие