Наездник Ветра. Григорий Александрович Шепелев

с поклонами расступались перед весьма необычной парой, но провожали её отнюдь не подобострастными взорами и словами. Сановники усмехались, предвидя страшное, а их жёны мрачнели, предчувствуя занимательное.

      Властительница империи привела Калокира в маленький кабинет, примыкавший к зале. Там было несколько кресел, но Калокир остался стоять перед Феофано, которая опустилась в одно из них.

      – Зачем ты это устроила? – спросил он. Она усмехнулась.

      – Зря испугался! Рашнар тебя не убьёт – до тех пор, пока я не велю ему это сделать. Но ты ему причинил серьёзную боль.

      – Без боли не извлечёшь занозу даже из пальца, – пожал плечами патрикий.

      – Ты смеешь предполагать, что вынул занозу из его сердца? Кто ты такой, чёрт тебя возьми, что думаешь о себе как о самом Боге?

      Глядя на Феофано в упор, Иоанн ответил:

      – Я тот, кого Рашнар не убьёт, даже если ты этого захочешь.

      – Ого! – прищурилась Феофано, – красиво, смело! А почему ты в этом уверен?

      – Мы с тобой вместе много сделали для того, чтобы он очнулся.

      Царица расхохоталась.

      – Послушай, мальчик! Ты меня плохо знаешь. Хочешь умереть в муках? Я это тебе устрою.

      – Нет, Феофано, – спокойно возразил юноша, – тебе не позволит так поступить более серьёзное чувство, чем ненависть ко мне. Если она есть.

      Царица страдальчески побелела.

      – Ах ты, ублюдок! Ну почему ты смеешь так говорить со мной? Я ведь женщина!

      – О! Прости, госпожа. Я думал, что ты – богиня.

      Больше минуты длилось молчание. А потом Феофано с усилием улыбнулась.

      – Нет, Иоанн! Ты ещё не видел богиню.

      Её лицо и дрогнувший голос, полный отчаянья, поразили дерзкого херсонита так, что он не поверил своим ушам и переспросил:

      – Я еще не видел богини? Императрица! Твои слова означают, что мне её предстоит увидеть? Так ли мне следует понимать тебя, Феофано?

      – Пусть Святослав сидит в своём Киеве! Клянусь Богом – он ничего не найдет здесь лучше того, что у него есть.

      Услышав такой ответ, Иоанн задумался. На его переносице обозначились две глубокие складки.

      – Ты говоришь о Роксане?

      Императрица закрыла лицо руками.

      – Иоанн, сжалься! Я ведь одна! Я совсем одна!

      – А Рашнар?

      – Я сделала его тряпкой. Мне нужен друг, а не раб!

      – Никифор Эротик?

      – Он продаст мать за ломаный грош.

      – Ладно, милая, – с нетерпением произнёс патрикий, – чего ты от меня хочешь?

      – Не предавай меня!

      – Но я даже и не имею такой возможности! Я не клялся тебе в любви.

      – Но ты забываешь, что я – царица ромеев. А ты – ромей.

      Он весело рассмеялся.

      – Императрица, ты несёшь чушь! Но мне она нравится. Скажу так: когда придёт время тебя спасать, я тебя спасу. Но с одним условием.

      Она медленно опустила руки. Её глаза теплились униженной благодарностью и надеждой – как у ребёнка, которому объявили, что, может быть, его и не высекут.

      – Говори,