Пляж Клеопатры. Сапарбаев Кайрат

восхищенно Гауди.

      – Ага, особенно маме пригляделся, – нахваливала Леона Элиза, наблюдая, как у Рианы портится настроение.

      «Ага, подловила тебя, заёрзала, занервничала подруженька. То ли еще будет!»

      – Чувство меры есть? – Гауди задала вопрос Элизе как давнишней знакомой.

      – Чувство меры есть. Разве что одержим в работе. Иногда может злоупотребить спиртным! Все пьют, все веселятся. Я на это насмотрелась. Мужчины навязчивы, он не исключение. Нужно время, первые впечатления осядут, остынут. И я пойму, хочу ли я продолжить отношения с ним. «Когда увидимся?», «Когда освободишься?», «Когда заехать?». Я в ответ: «Когда буду готова, дам знать», «Мне некогда сегодня, давай завтра или лучше послезавтра», а сама умираю от нетерпения, жажду встречи, горю. Он вовлек в свою орбиту, я этого боюсь. Вдруг привыкну. Привяжет, затем оставит, забросит, как ненужную вещь, у меня это было! Боюсь привыкнуть к нему, мне хорошо и вместе с тем тревожно. Спор – спор обязывает.

      – Как трудно быть женщиной и как прекрасно ею быть – одновременно! – произнесла Риана.

      – Ты влюбилась в Леона, дорогая? Рифмуешь слова! – Элиза очень внимательно посмотрела подруге в глаза.

      – Любовь к нему – плохо это или хорошо? – спросила Риана.

      – Не знаю, не знаю! Найди кого-нибудь попроще. Уж слишком навороченная техника. О споре не забыла? Тебя нам не хватало. Это перебор!

      – В общении прост. Но иногда, когда молчит, когда наедине со своими мыслями, когда уходит в себя, взгляд жесткий и холодный. Все сильные мужчины обладают таким взглядом? Однако отходит быстро – мгновение, и он уже другой. Ты заметила это или нет, Элиза?

      – Нет не заметила. Может он только с тобой такой?

      – Ладно, пошла, с вами хорошо, но я забыла, меня ждут, назначила встречу и уже запаздываю. Элиза, ты мне не конкурентка. Я с тобой не спорила, – завершила разговор Риана.

      Она ушла, оставив Элизу в компании Гауди.

      «Зацепила я ее, задела. Она желала услышать совсем другое. Надеялась, что повздорим с Леоном. Конечно, мы с ним не голубки, пару раз были недоразумения. Целый день не разговаривала, молчала, но зачем ей об этом знать? Незачем. Не улыбнулась напоследок, даже ради приличия. Все недовольство написано на ее ехидном лице. Не обернулась. Не завистница ли? Десять – ноль в мою пользу. Пусть-пусть злит себя. Пусть выходит из берегов – полезно».

      – На чем это мы с тобой остановились, напомни-ка мне, милашка Гауди.

      24

      – Слушай, он кого-нибудь из них выберет? Он это сделает или нет? – обратилась Катрин к Монике.

      Катрин была школьной подругой Джульетты. С Моникой ее познакомила Джульетта.

      Дамы были то близки друг к другу, то холодны. Их орбиты то удалялись, то приближались. Со стороны не понять: то ли подружки близкие, то ли завистницы лютые?

      – Не знаю, – загадочно произнесла Моника.

      – Он любит всех? Он бабник, или гандболист!

      – Скорее всего, второе.

      – Надежда умирает последней.

      – Ты права,