Чего не может бог. Александр Михайлович Дружинин

она займётся, когда проснётся. Хотя, вряд ли это понадобится: Ленка к тому времени, и сама вернётся. Катя в этом почти что не сомневалась.

      Ссора произошла накануне вечером. Вечером пятницы. Чем должен заниматься в это время молодой и свободный работающий человек? (Да даже немолодой и несвободный работающий человек. Да даже, как Катя, пока не работающий человек?) Вопрос риторический. Но сестрица была не согласна.

      – Катя, не ходи ты сегодня в свой «Веник», – ныла Ленка страдальческим голосочком.

      – «Совок», – поправила её Катя.

      – Мне страшно, – гундосила Ленка.

      – Тебе двенадцать лет уже. Здоровая дылда. Постыдилась бы! – урезонивала сестру Катя. – Что с тобой за ночь случится? Ты ж дома у себя, а не в криминальном районе Мехико.

      – Дядька страшный в дверь сегодня звонил, я же тебе говорила, – Ленка округлила глазёнки. – Чёрный весь. С бородищей такой. – Расставив руки почти что на ширину плеч она показала, какая у него была бородища.

      – Ты, дорогая моя, мозги-то мне не парь, – Катя смерила сестру язвительно-насмешливым взглядом. – Не было никакого дядьки.

      – Быыыл! – не унималась Ленка.

      – Хватит уже! – Катя нервно натягивала на пятку бретельку от туфельки.

      – Если уйдёшь, я папе с мамой позвоню, и скажу, что ты меня на ночь одну оставила, когда дядька страшный к нам в дверь ломился, – с вызовом заявила сестра.

      В ход пошла тяжёлая артиллерия.

      – Ах ты, дрянь! – Катя закипала. – Папа с инфарктом в реанимации лежит, а ты ему, значит, наябедничаешь?

      – Если уйдёшь, я всё ему расскажу, – повторила Лена с напором. – И если папе стане хуже, то это из-за тебя будет.

      Кате стоило титанического усилия, чтобы не залепить сейчас по этой манипулирующей, наглой, залитой истеричными слёзками рожице. Но она, сняв с вешалки сумочку, лишь бросила холодно: «Мне плевать». И направилась к двери.

      Она не успела коснуться ручки, как перед ней, проявив проворство оборзевшой молнии появилась Ленка, преграждая путь.

      – Тогда я тоже уйду.

      В её чёрных глазёнках больше не было мокрой жалости. Они, как два репья, кололи ненавистью.

      – Уйду, и буду ходить всю ночь, пока меня не убьют.

      – Ну-ка дай, – Катя рукою отстранила её от дверной ручки. Распахнула дверь настежь. – Выметайся!

      Ленка не мешкая выскочила в проём, стремглав понеслась по лестнице вниз.

      Мобильник её остался на полке для обуви.

      «Телефон возьми!» – крикнула ей вслед Катя.

      Ленка даже не обернулась.

      Ленка – Катино наказание. (Неизвестно, правда, за что). Наказание глобальное и локальное, временное и перманентное.

      «Ты же на десять лет старше! – сокрушалась мама. – Я думала, ты ей как мать будешь».

      Вот уж дудки! Катя не собиралась иметь детей. Тем более, таких противных, как Ленка.

      «Да, мать, эгоистку вырастили…», – вторил папа маме.

      «Ха! Это ещё разобраться надо, кто эгоистка: я или маленькая засранка?»

      Хотя, допускала Катя, возможно, папа в чём-то и прав. Но