Во имя порядка. Кузница судеб. Степан Витальевич Кирнос

направив его к запястьям. Хомуты разлетелись на куски. Наконец-то охотник ощутил долгожданную свободу, а само чувство освобождения разлилось по телу приливной волной теплоты и счастья. Вольно выдохнув, он только собирался уставиться «потолок» палатки, как его подхватили за руку и повели к выходу.

      – Пойдёмте. С вами хотят поговорить.

      Маттоми встал, ощутив приятную боль в ногах. Он искренне рад тому, что его мышцы вновь заработали после нескольких часов дознания. Быстро поспешив прочь, он прорвался через палатку, на встречу «прекрасному» утру в сердце Шепчущего леса. Его взгляд уставился в сиренево-синее небо, наполненное густыми едко-фиолетовыми облаками, слегка отражающими свет встающего солнца. Он безотрадно встретил разбитое мозаикой из-за тысяч искривлённых сухих ветвей небо, не несущие в себе не единой толики радости наступающего дня.

      – Ох, как же тут… живописно.

      Вдохнув тяжёлого, отравленного спорами воздуха4, охотник пошёл за легионером, углубляясь в витиеватые улочки между сотнями палаток. Осмотревшись, он узрел пару высоких худосочных мужчин, чей устрашающий вид лишь усиливается от длинного кафтана в пол и белой маски с длинной носом-дыхательной трубкой. Они встали на небольшом возвышении и внимательно наблюдали за каждым. Маттоми вздрогнул, когда его взгляд коснулся со взором безжизненно-чёрных стеклянных окуляров маски.

      – Кто это?

      – Местные… врачи. Они следят за тем, чтобы солдаты не болели… точнее отсеивают заболевших. А это их пост. Там за ними «лечебница» – клетка, в которой содержат больных.

      – Прекрасно.

      Множество солдат – везде и всюду. Маттоми немного смущает, что он оказался посреди лагеря, набитого воинами до краёв, как муравейник муравьями. Его взгляду предстают и палатки цвета алого, и светлого, и зелёного; парень теряется в знамёнах – изумрудная лилия, чаша на фоне двух скрещенных клинков, орёл Союза, шестерни на пару с молотами, геральдический ястреб и есть даже пурпурное сердце, пронзённое стрелами. И всюду воины – преимущественно легионеры, снующие полусгорбленные между палатками. Кто-то бежит по задачам, гоняемый приказами старших, другие несут что-то, третьи убирают территорию, четвёртые на малых импровизированных плацах отрабатывают приёмы. Под свинцово-сиреневым небом, окружённые иссохшим серым лесом, набитым монстрами, воины устроили огромнейший лагерь. К картине удрученности добавляет постоянный кашель воинов, их ржавая местами кольчуга, незаживающие ссадины на лицах, да и сами лики, давящие на душу отягощённостью. Ухом он прильнул к солдатским историям, от которых повеяло холодом:

      – Слышал новость? Сэдрик умер.

      – Как так приключился? Я только вчера с ним общался. Он хвастался, что кинжал добыл у врага.

      – Патруль с ними отправился на север. Они наткнулись на укреплённый пост в каких-то руинах. Там они нашли какой-то странный кубок, но он оказался собственностью местного некроманта. Выжило лишь двое из двадцати…

      – Ужас.

      Он

4

Речь идёт о заражении Шепчущего леса, и то, что знаменитые грибы в Шепчущем лесу испускают ядовитые споры.