Египетские хроники. Кольцо огня. Мара Вульф

надежду, ни горе. Нужно все исправить. Я всегда все исправляю. Это моя работа.

      Обнимая за плечи, Гарольд ведет меня по коридорам нашего дома. Тут так тихо, словно скорбит все вокруг.

      – Он спокойно уснул вскоре после того, как получил твое сообщение, – тихо рассказывает Гарольд.

      – Ты был с ним, когда… – Мне не хватает духу закончить.

      – Я и Селкет, – кивает дворецкий. – Еще твои тетя и дядя. Он не оставался один.

      Я плотно сжимаю губы. Мне следовало быть дома. Здесь и нигде больше.

      – Он улыбался и очень тобой гордился. Он всегда тобой гордился и ничего не желал сильнее, чем твоего счастья.

      Его слова едва не ломают меня, хотя призваны утешить. Но это значило бы, что я приняла факт смерти Малакая, а я не могу.

      – Знаю.

      Голос у меня ломается, потому что я открываю дверь. Я хочу к брату, но все же делаю шаг назад. Мне навстречу устремляется холодный воздух. Эта комната для меня как родная, но сейчас атмосфера кардинально отличается от той, в которую я обычно возвращаюсь домой. Свет выключен, горит всего пара свечей. Отсюда как будто ушла вся жизнь. Я ощущаю смерть, ее дыхание гладит меня по оголенным участкам кожи. Я неуверенно приближаюсь к постели, на которой покоится тело Малакая. Гарольд закрывает за мной дверь. Приходится собрать все силы, чтобы не упасть на колени и не свернуться клубочком на старом персидском ковре. Поскуливание Селкет окончательно разбивает мне сердце. Передо мной холодное тело брата. Наша собака охраняет его, ни на секунду не выпуская из виду. Гарольд обмыл Малакая и переодел в свежую одежду. Его пепельно-русые волосы аккуратно причесаны, а очки лежат на тумбочке. Он как будто спит. Лицо почти такое же белое, как простыня. Я беру его холодную ладонь и глажу сухую кожу. Потом присаживаюсь на край кровати и прижимаю пальцы к своей щеке. Его нужно согреть. Когда Азраэль вернет его душу, брат не должен быть таким ледяным. Гарольду следовало его накрыть. Почему я не дала ему четких указаний? Почему не обсудила с Азом, как мне себя вести? Вместо того чтобы целоваться и спать с ним, надо было спросить, что мне делать. В сердце словно врезается кулак. Что я упустила? Где Азраэль? Почему так долго? Я достаю теплое одеяло из шкафа и накрываю Малакая. Потом ерошу его волосы и начинаю ждать. Увижу ли я его душу, когда та вернется, или он просто распахнет глаза? Наверняка у брата очень красивая душа. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. И я не оставляю надежду. Азраэль обещал, и я ему верю.

      За окном уже занимается утро, когда я тянусь за лежащим на тумбочке мобильником Малакая. Веки горят. Я их не смыкала, не желая пропустить момент возвращения брата. Свечи погасли, и тусклый утренний свет обнажает передо мной правду, которую я отказываюсь воспринимать. В кровати лежит всего лишь бездушное тело. Оболочка, больше не имеющая ничего общего с моим братом. В какой-то момент ночью Гарольд принес мне чай и немного печенья, но я не притронулась ни к тому, ни к другому. Разблокировав телефон, ищу номер Азраэля. Слышу длинный гудок, однако он не берет трубку. Но я все равно дожидаюсь включения голосовой