Египетские хроники. Кольцо огня. Мара Вульф

любил Малакай. Исполняя его волю, в ближайшие дни мы планировали отправить их в Каир. У меня на глаза наворачиваются слезы.

      – Ты с ума сошел рисковать ради этого жизнью?!

      Я веду дворецкого к Константину, уже опустившему тетю Фиону на мокрую от дождя землю. Кимми кладет голову матери к себе на колени и гладит ее по волосам. Я беру ее за руку. Теплая.

      – Что случилось? Она…

      Если да, то я кого-нибудь убью. Крепко сжимаю кулаки. Это между мной и бессмертными, тетя Фиона здесь ни при чем. Чья это работа? Неужели Азраэля? Потому что я ему угрожала?

      – Нет, – прерывает мои путаные размышления Константин, – она просто без сознания. – Сняв с себя пиджак, кузен накрывает им мать. – Отойдите в сторону, мне нужно место. Гарольд, достань пару пледов. – Он кивает на гаражи. – В машинах наверняка что-то найдется.

      Дворецкий с сокровищами уходит, и дядя Джордж, прихрамывая, следует за ним. Константин отточенными жестами осматривает маму.

      – Что стряслось? – спрашиваю у безостановочно шмыгающей носом Кимми, по щекам которой бегут слезы. – Она находилась не с вами?

      По-прежнему держу тетину ладонь. Она не умрет. Не имеет права умереть. С таким грузом вины я жить не смогу.

      – Мама вернулась в свою комнату, а мы еще сидели в гостиной. – Кимми всхлипывает и, как маленькая, вытирает нос рукой. Выпустив руку тети Фионы, я подаюсь к кузине и сжимаю ее в объятиях. – Мы ее не нашли. Повсюду был дым. Все произошло слишком быстро. А потом я услышала лай Селкет.

      Сидящая рядом с нами собака внимательно наблюдает за каждым движением Константина. Тот сначала проверяет жизненные показатели тети, после чего слегка похлопывает ее по щекам. К нашему бесконечному облегчению, она закашливается и вскоре приходит в себя. Кузен помогает матери сесть, а всхлипы Кимберли становятся громче.

      – Все хорошо, мам, – заботливо приговаривает Константин. – Сейчас мы отведем тебя в тепло.

      Тетя все еще непонимающе моргает, когда дочь бросается ей на шею. Константин, негромко выругавшись, обнимает их обеих, у него тоже подозрительно блестят глаза.

      Уставившись на адское пламя, я стараюсь не заплакать от того, что чувствую себя лишней. Селкет успокаивающе лижет мне лицо.

      Постепенно приходит понимание, что, несмотря на проливной дождь, пожар сам собой не потухнет.

      – Кто-то намеренно поджег дом, – медленно произносит Сет.

      То есть он тоже в этом уже не сомневается. Обняв Селкет, зарываюсь носом в ее шерсть. Она пахнет мокрой собакой, но мне все равно. Руки до сих пор подрагивают от страха. Однако мы все живы, и только это имеет значение. Дом – это просто здание, пусть там сейчас и догорают последние воспоминания о моей семье.

      – С чего ты взял? – спрашивает Константин, когда возвращаются Гарольд и дядя Джордж и раздают нам пледы.

      – Мы видели это из часовни. В дом ударило несколько молний одновременно, – объясняет Сет. – Огонь распространился слишком быстро, и, кроме того, я чувствую магию.

      – Но