Солнце и Замок. Джин Вулф

вновь улыбнувшись, кивнул.

      – Севериан, – представился я, коснувшись собственной груди.

      – Севериан!

      Оскалив в улыбке мелкие, острые зубы, мой новый знакомый заплясал от радости. Выкинув пару коленец, он с той же улыбкой подхватил меня под левый локоть и отвел назад, к куче ветоши.

      Казалось, его ладонь, пусть и довольно смуглая, едва заметно светится в полумраке.

      X. Интерлюдия

      – Отменная у тебя шишка на голове, – заметила Гунни, сидевшая рядом, глядя, как я поглощаю похлебку.

      – Знаю.

      – В лазарет бы тебя отвести, да только слишком опасная это затея. Сейчас от других лучше держаться подальше.

      – Особенно мне, – кивнув, согласился я. – Со мной уже двое пытались покончить. А может, и трое. А может быть, даже четверо.

      Гунни взглянула на меня, будто заподозрив, что после падения я повредился умом.

      – Я совершенно серьезно. Одна из них – твоя подруга, Идас. Но ее больше нет в живых.

      – Вот, глотни-ка воды. Ты хочешь сказать, Идас был женщиной?

      – Да. Вернее, девчонкой.

      – И я об этом не знала? – Гунни ненадолго задумалась. – А ты, часом, не сочиняешь ли?

      – Да это все пустяки. Главное, она на жизнь мою покушалась.

      – Однако ты одолел его и прикончил?

      – Нет, Идас покончила с собою сама. Но на борту есть еще кто-то, желающий моей смерти, и, может быть, он не один. Однако ты, Гунни, говоришь не о них. По-моему, ты опасаешься тех, кого Сидеро называл рыскунами. Кто они таковы?

      Гунни протерла уголки глаз (жест, заменяющий женщинам наше, мужское почесывание в затылке).

      – Не знаю, как объяснить. Возможно, я сама этого толком не понимаю.

      – Попробуй, Гунни, пожалуйста, – попросил я. – От этого многое может зависеть.

      Почувствовав мое волнение, Зак отвлекся от самим им возложенных на себя обязанностей караульного ровно настолько, чтоб бросить на нас обеспокоенный взгляд.

      – Ты знаешь, что представляет собой наш корабль? – спросила Гунни. – Знаешь, что мы вплываем во Время и выплываем, и вновь отправляемся в плавание – порой к самому краю вселенной и даже дальше?

      Я кивнул, выскребая со дна миски остатки похлебки.

      – Так вот, сколько нас в экипаже, мне неизвестно. Может, тебе это покажется смешным, но я даже понятия о нашем числе не имею. Сам видишь, корабль наш очень велик, и капитан никогда не собирает всех вместе. Больно уж это долгое дело. По нескольку дней на дорогу только затем, чтоб собрать всех в одном месте… а работать кто будет, пока мы ходим туда-сюда?

      – Понятно, – откликнулся я.

      – Всякого нанимающегося в матросы приписывают к той или иной его части, вот там он и несет службу. С теми, кто рядом, знакомишься быстро, но целую кучу других так никогда и не встретишь. Жилые кубрики наверху, там, где моя каюта, далеко не единственные. На борту таких множество. Сотни, а может, и тысячи.

      – Я спрашивал