Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии. Глен Кук

ничего хорошего от этого праздника. А тут еще ты, предположительно Белиндин главный жеребец, подходишь через каких-нибудь десять минут после того, как твоя милашка дает нам знать, что все вообще будет проходить не здесь! «Пальмы» будут только поставлять блюда, а само мероприятие состоится в Уайтфилд-холле. Потому что мой ресторан, видите ли, недостаточно велик! Слишком много людей в этом мире хотят засвидетельствовать свое почтение Большому Боссу.

      – Никогда не слышал об Уайтфилд-холле. Это не тот ли мемориальный зал для ветеранов, что был учрежден в память о войне за выбитый зуб Коди Бирна?

      Во времена империи в Каренте велось множество маленьких войн по совершенно пустячным поводам. Потом мы повзрослели и стали настоящим королевством, после чего затеяли одну большую войну, которая и длилась на протяжении последних ста лет, – ту самую, в которой участвовал я. Наряду со всеми известными мне мужчинами-людьми, включая моего брата, и отца, и деда, и отца и деда моего прадеда, и всех их родных, двоюродных и троюродных братьев, а также побочных отпрысков.

      На данный момент смертоубийство закончилось; впрочем, теперешний мир во многом был хуже прежней войны.

      – Я ничего не знаю о ваших войнах… – ответил Дотс.

      Кстати, сказал он истинную правду: будучи наполовину темным эльфом, он пользовался некоторыми послаблениями относительно человеческих законов – например, того, который касается всеобщего призыва. И вообще на человеческую историю ему начхать. Он редко вспоминает даже о прошедшей неделе – за исключением тех случаев, когда прошедшая неделя подкрадывается к нему сзади и шарахает по затылку…

      – …но это действительно что-то вроде военного мемориала, – закончил он.

      Морли неглубок. Морли хорош собой. Морли – кошмар, заставляющий отцов пробуждаться среди ночи в холодном поту. Он – та греза, которую их дочери берут с собой в постельку, чтобы с ней позабавиться. Это тот самый плохой мальчик, которого хотят все девочки, считая, что им удастся приручить его, – до тех пор, пока не найдут себе какого-нибудь олуха, который станет зарабатывать им на пропитание и обращаться с ними по-человечески.

      Какой я все-таки завистливый!

      – Не понимаю. Чем он ей так приглянулся? Зачем ей понадобилось переносить празднество туда?

      – Я же сказал: там помещается больше народу. К тому же им заправляют люди, которым она может доверять.

      – По-твоему, Белинда тебе не доверяет?

      – Ты что, действительно такой наивный? Разумеется, нет. Я не тот человек, который ей нужен.

      – А кто ей нужен?

      – Ее прибор, дубина!

      – Только не надо услаждать мой слух вегетарианской поэзией. В ней нет смысла, когда светит солнце.

      Дотс покачал красивой головой. Он не хотел принимать игру.

      – Белинда не поверит мне, даже если я поклянусь ей десятью тысячами клятв. Это все ее безумие – она не может доверять никому. За исключением тебя. Скорее всего, по той же глупой причине, по которой доверял тебе Чодо, – потому что, насколько я могу понять, у тебя такой туман в мозгах, что ты просто не в состоянии не быть честным.

      Этика