Сделать жизнь. Г. А. Ильин

на целину, а мы с ней этой идее не противились, или, другими словами, она была согласна поехать с нами, тем более их курс тоже ехал на целину в те же сроки. Борис развил бурную деятельность, он убедил наш комитет комсомола, что без медсестры нам ехать нельзя, комитет согласился и написал письмо в Первый мед с просьбой в порядке шефской помощи направить с нашей командой студентку 3-го курса. Комитет комсомола Первого меда не увидел причин отказать в просьбе комитету комсомола ТЭФ МЭИ. Так моя подруга и моя будущая первая жена совершенно на законных основаниях поехала с нами на целину. Вскоре после окончания института я женился на ней, но наш брак оказался недолгим и, едва родив сына, мы с ней развелись. Причины, конечно, были и весьма серьёзные, но излагать их надо в рамках других воспоминаний. Скажу только, что второй и окончательный раз я женился спустя десять лет и на этот раз не промахнулся.

      Работы в совхозе у нас было много, и она была самая разнообразная. Самой тяжёлой считалась работа помощником комбайнёра. С неё ребята приходили серые от пыли, и лишь вокруг глаз оставались белые круги, защищённые мотоциклетными очками. У меня где-то должна была сохраниться фотография Стаса Трофимова именно после работы на комбайне. Многие работали на току, куда свозили зерно с полей. Там его надо было сушить и веять с помощью простейших скребковых элеваторов и неограниченного ручного труда. Иногда нас посылали грузчиками с машинами с зерном на элеваторы. Ехали мы обычно в кузове грузовика, доверху заполненного зерном. Дороги были полевые, ухабистые, и нас иногда «теряли» на ухабе, было много смеха, но, к счастью, обошлось без травм. Одно время я нарядился ездовым кобылы. Я грузил на току отсев (шелуху) в телегу и отвозил его в амбар. Моя кобыла была настолько умна, а я был настолько плохим ездовым, что моя кобыла точно минута в минуту прекращала работу в обеденный перерыв и, не обращая внимания на какие-либо мои команды, везла меня на конюшню. Правда, у неё было оправдание. На конюшне её ждал жеребёнок, а молоко начинало к обеду разбрызгиваться из маленького вымени на её ноги и телегу.

      Выходных, насколько я помню, у нас не было, но у кого-то случился день рождения, и нас, несколько человек, отпустили съездить в Рубцовск за шнапсом, так как во всей округе был сухой закон в связи с уборкой урожая. Там мы всё равно с большим трудом смогли отовариться. Но, как назло, по возвращении оказалось, что у нас заболел Олег Липкин, температура под сорок.

      Мы его пожалели, но после нескольких рюмок по поводу дня рождения у кого-то возникла идея, что Липкина надо лечить старым проверенным способом. Ему налили полный стакан водки и уговорили выпить. Это сейчас есть понимание, что мы могли его убить, но тогда, как ни странно, он бредил и потел всю ночь, но наутро кризис миновал, температура спала.

      Обратно в октябре нас отправляли как белых людей, в пассажирских плацкартных вагонах на чистом постельном белье. Нам хорошо заплатили. С учётом того, что нам шла стипендия, и мы прокормили себя сами в течение трёх месяцев, это были