Горбун, Или Маленький Парижанин. Поль Феваль

которые занимала принцесса Гонзаго. Занавеси на них были плотно задернуты. Донья Крус тоже встала и хотела подойти к окну. Двигало ею не только детское любопытство.

      – Сядьте, – сказал ей Гонзаго. – Вас пока что не должны видеть.

      Под окнами и по всему бывшему парку колыхалась плотная толпа. Но принц даже не взглянул на нее, его мрачный и задумчивый взор был прикован к окнам жены.

      «Придет ли она?» – думал он.

      Донья Крус, надув губки, уселась на свое место.

      «Тем не менее это будет решающее сражение, – мысленно промолвил он и мысленно же добавил: – Но любой ценой я должен узнать…»

      Когда он уже отходил от окна, чтобы вернуться к юной собеседнице, ему показалось, что он заметил в толпе того странного человечка, чья эксцентрическая выходка так потешила утром всех собравшихся в парадном зале, иными словами, горбуна, купившего будку Медора. Горбун держал молитвенник и тоже смотрел на окна принцессы Гонзаго. В других обстоятельствах Гонзаго, вероятней всего, обратил бы на это внимание, поскольку обыкновенно он ничего не упускал из виду, но сейчас он очень хотел узнать. Однако если бы он еще хоть минуту постоял у окна, то увидел бы следующее: с крыльца левого крыла спустилась камеристка принцессы, подошла к горбуну, который что-то ей сказал и вручил молитвенник. После этого камеристка вернулась к своей госпоже, а горбун растворился в толпе.

      – Мои новые постояльцы поссорились и подняли шум, – объяснил Гонзаго, садясь рядом с доньей Крус. – Так на чем мы, дорогое дитя, остановились?

      – На имени, которое я буду отныне носить.

      – На имени, которое вам принадлежит, Аврора. Да, но потом нас что-то отвлекло. Вы не помните что?

      – Вы уже забыли? – лукаво улыбнувшись, удивилась донья Крус.

      Гонзаго сделал вид, будто припоминает.

      – А, ну как же! – воскликнул он. – Вы вспомнили девочку, которую вы любили и которую тоже звали Аврора.

      – Красивую девочку и сироту, как я.

      – Вот как? Это было в Мадриде?

      – Да, в Мадриде.

      – Она была испанка?

      – Нет, француженка.

      – Ах, француженка? – с великолепно разыгранным безразличием бросил Гонзаго.

      При этом он сделал вид, будто сдерживает зевоту. Сторонний наблюдатель пребывал бы в полной уверенности, что принц поддерживает разговор из чистой вежливости. Однако все его хитрые уловки были тщетны, и в этом его могла бы убедить лукавая улыбка доньи Крус.

      – И кто же опекал ее? – с рассеянным видом поинтересовался Гонзаго.

      – Пожилая женщина.

      – Это естественно, но кто платил дуэнье?

      – Один дворянин.

      – Тоже француз?

      – Да.

      – Молодой, старый?

      – Молодой и очень красивый.

      Она смотрела ему в упор в лицо. Гонзаго притворился, будто вновь подавляет зевоту.

      – Но зачем вы расспрашиваете меня о вещах, которые нагоняют на