Заброшенный дом. Любовь Кононова

Деда Саша, твой наказ исполнили пока наполовину, принимайте раба Божьего Ивана.

      – "Что же это, хвать её едит твою дрыгалку». Когда он умер? – деда чуть удар не хватил, когда прочитал надпись. – 1923 год!

      – Да, тогда и был зарезан братом, – пояснила Дора. – Возвращаемся!

      Все были так увлечены происходящим, что не заметили сгущающуюся темень.

      – Ну и дела, – произнес Фёдор. – Как можно не заметить темноту! Вот уж точно: «В тёмные времена хорошо видно светлых людей», не помню кто сказал.

      – Эрих Мария Ремарк, немецкий писатель, – улыбнулась режиссер.

      – Дед, вы с нами или как? – Дарина сидела на каблучке повозки.

      – Идём, Даринушка! Устал я, такие приключения всё-таки мне не по возрасту.

      Все дружно уселись в телеге.

      – Вы без нас пока, нам ещё кое- что проверить надо. – Илья наблюдал за сестрой, прислушивающейся к крикам чаек в ночи.

      – Это не опасно, – встревожилась Елена.

      – Как сказать, как сказать! – Дора нахмурилась. – Такая у них судьба, – вздохнув, попросила Странницу. – Перекрести сердечных, пока не скрылись.… Возвращаемся!

      – Я пойду пешком, – буркнул Николай, не желая садиться в телегу, где везли покойника. – Без меня не начинайте.

      Плач раздался наверху, затем хохот.

      – Постойте, я с вами! – он успел запрыгнуть.

      Лошадь испуганно понеслась от беспокойного места.

      5. Непростые судьбы.

      «Заходите в дом, помянем Ивана Тимофеевича и спать. Дядя Федя, с лошадью и телегой управишься? Николай, помоги! Я сейчас, недолго …».

      Беспокойство и маята заставили женщину выйти за ворота, пройти немного дальше по дороге, всматриваться вдаль и прислушиваться. Шелест деревьев, стрекота насекомых, да уханье совы, весь набор ночных обитателей наполнили воздух. Племянники задерживались, а она ждала неугомонных ведав.

      «Деточки мои, родненькие, вернитесь живые и здоровые, тяжек ваш крест, да благороден и светел, – слова уплыли эхом в неизвестность»

      Так постояв еще немного, стиснув губы быстрым шагом вернулась во двор.

      – Даринуша, что-то случилось? – дед уже вышел из дома, облокотился на перила широкого высокого крыльца.

      – Не знаю, тяжко на душе, – вздохнула. – Руки все помыли?

      – Помыли. Я подготовленные полотенца раздал сам, не в обиде?

      – Спасибо! Чтобы мы делали без тебя, – вздохнула Дарина Ильинична, бросила последний взгляд на дорогу, закрыла ворота, подошла, поцеловала стоящего на возвышении деда в щёчку. – Пошли, родной!

      За столом Николай сидел молча, не суетился, как раньше, только вздыхал, первую рюмку выпил, от второй отказался.

      – Что произошло? – забеспокоился тесть.

      Виновник усмехнулся, глядя на стол, произнёс печально.

      – Дед, ты жену и дочь потерял в той аварии, а не спился, от меня, пьяницы, не отказался! – помолчал, слова давались с трудом.

      – Или ты Дора, тебе восемнадцать исполнилось,