Подработка на том свете. Татьяна Абалова

что продолжения не будет. Своей просьбой поцеловать я разбудила вулкан, который молчал долгие годы.

      Байкер поднял на меня больные глаза.

      – Прости, Шапочка, но мы не должны, – он отбросил венок в сторону. Тот со стойки скатился на пол. – Ни к чему хорошему это не приведет.

      – Я понимаю, – кивнула я. – Помоги слезть, здесь высоко.

      Ви подхватил меня под мышки и легко опустил на пол.

      – Откуда у тебя пионы? – спросил он. – Они цветут весной, а сейчас за окном август.

      – Мария принесла, – я поправила задравшийся свитер. Проверила, на месте ли брошка. – Ви, скажи, как такое может быть? Почему пионы распустились в конце лета? Здесь какое-то аномальное место?

      Конечно же, место было аномальным, я даже не сомневалась, но хотелось подробностей. Сразу вспомнился цветущий сад в сказке «Снежная королева». Герда, попав к волшебнице, очнулась только тогда, когда за забором наступила зима.

      – Время, – Ви растянул на пальцах резинку и связал непокорные кудри в небрежный пучок. – Здесь для каждого оно течет по-своему. У нас с тобой лето, а у Марии весна.

      Он прятал глаза.

      – Какое сегодня число там, в моем мире? – меня кольнуло плохое предчувствие. Если для каждого время течет по-разному, значит, и у меня с ним свой счет.

      – Для Марии или для тебя? – не сразу понял Ви. – Для души числа нет.

      – Для меня, конечно.

      – Уже четвертое августа.

      – Я не сплю четыре дня?! – невероятное известие моментально отрезвило меня. Я забежала за стойку и схватила упавший венок. С пионами еще не все ясно, они нужны мне в качестве доказательства, когда я буду пытать Марию.

      – Ты куда? – встревоженно спросил Ви, когда я потрусила к лестнице.

      – Пойду посплю, – бросила я, прежде чем исчезнуть за поворотом. Чертов дом. Совсем заморочил голову. Как тут уследить за временем?

      Еще один сюрприз ждал меня в комнате.

      Она имела обжитой вид. Мои вещи были разложены по полкам, занавески утратили унылый вид, а на столе стояла ваза с розами. Моими любимыми цветами. Их аромат пьянил. Кто же здесь хозяйничал без меня?

      Я кинулась к чемодану и, убедившись, что неизвестный доброхот не тронул документы, достала из потайного отделения рамочку с фотографией мамы. Я дорожила единственным снимком, оставшимся у меня после ее ухода. Отец остальные порезал и спалил.

      «Ты не нужна ей! – кричал он мне, когда я пыталась вырвать из его рук уцелевшие фотографии. Тогда он впервые напился, как свинья. – Я тоже не нужен. У нее теперь другой муж и будут другие дети». Я ему не поверила. Мама не могла. Она любила меня.

      Погладив улыбающееся лицо мамы, сунула портрет в ящик прикроватной тумбочки. Для себя решила, что запрещу кому-либо входить в мою комнату. У меня должно быть личное пространство. Я сама буду наводить здесь уют.

      Хотя следовало воздать должное, неизвестный помощник угадал с цветом занавесок. Я ненавижу темные шторы наподобие тех, что висели у Лидии, или занавески в легкомысленный