Закон подлецов. Олег Александрович Якубов

от получки до получки, она просто наслаждалась этим праздником жизни и возможностью бездумно тратить деньги.

      Праздник закончился так же внезапно, как и начался. Махмуд стал приходить домой злой, раздраженный, а когда она осмелилась спросить его, что происходит, попросту ее ударил, процедив сквозь зубы: «Знай свое место и не суй свое рыло, куда не просят».

      Арабский «шейх» на поверку оказался таджиком, к тому же связанным с исламскими террористами – вахаббитами. Когда у них в доме проводился обыск, в диване и под кроватью обнаружили пачки листовок, призывающих к свержению власти неверных и уничтожению их вплоть до седьмого колена.

      – Ну что ты врешь? – равнодушно сказала женщина-следователь, допрашивавшая Мухину. – Не знала она! Все ты знала и пойдешь как соучастница, подстилка вонючая.

      Лида расплакалась. Почему-то слово «вонючая» обидело ее больше всего.

      Глава седьмая

      У каждой из заключенных была своя, личная трагедия, своя боль. Но была и цепь событий, которая привела их сюда. А она, Александра Сергеевна Лисина, мать троих деток, как она оказалась в этой, с прогнившими полами и заплесневелыми стенами, с неистребимой вонью камере? Она, которая сама ведать не ведает, что произошло. И, рассказывая в камере свою историю, Саша делала бесконечные долгие паузы, потому что рассказывать было решительно нечего.

      ***

      …Как-то раз у них дома умер песик. «Кавалер-кинг-чарльз-спаниэль» – вот так роскошно и помпезно называлась порода любимца всей семьи Масика. В паспорте у этого собачьего «короля» было записано: «Развеселый лохматый непоседа, обладающий выразительной кокетливой внешностью и добродушным нравом. Оживит собственным присутствием любой дом». Оживлять-то он оживлял, но со щенячьего возраста болел беспрестанно – то у него ресницы внутрь вросли, то еще какая хвороба цеплялась. Масика любили, денег не жалея, лечили, и он, веселый, снова носился по двору, с неизменным теннисным мячиком в зубах, обожая, когда мячик у него вырывали и бросали как можно дальше, а он стремглав за ним несся с оглушительным веселым лаем, словно благодаря своих добрых хозяев, что заботятся о нем. Но долго представители этой декоративной породы не живут…

      Вырыл отец яму, Масика закопал. Вечером, собравшись за чаем, вспоминали о проказах всеобщего любимца. Саша даже всплакнула. «Закопали как собаку», – посетовала девушка.

      – Ну так Масик и был собакой, – попытался ее успокоить отец.

      – Ну и что, – не сдавалась Саша. – В Европе, например, давно уже кладбища для животных существуют… И у нас в стране тоже нужно своих любимцев на специальном кладбище хоронить. Будь у меня возможность, я бы сама такое кладбище открыла.

      – Точно, – засмеялся Сергей Анатольевич, – и назвала бы его, как погребальную контору Безенчука у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях»: «Милости просим. Похоронное бюро «Нимфа», – легко процитировал отец, в очередной раз демонстрируя свою феноменальную память. –