Убийственная красота. Фридрих Незнанский

меня женщины-преподаватели не любят.

      – Завидуют, ясное дело.

      – Чему?

      – Молодости и красоте, чему же еще!

      – Ну, они у нас и сами еще ничего себе. Хотя, конечно, староваты. Самой молодой – сорок. Это уже почти старость. Вот я ей и пересдаю.

      «Сорок – это уже почти старость! Слышала бы Ирина!» – Александр хмыкнул и спросил:

      – Что, если не секрет?

      – Историю искусств. Искусство северного Возрождения.

      – О! Снимаю шляпу. И как, готовы?

      – Ну… Не знаю. Можно, я потренируюсь?

      Девушка тряхнула кудрями и, не дожидаясь ответа, начала:

      – Небольшой стране, включающей территорию нынешней Бельгии и Голландии, суждено было стать в пятнадцатом веке самым ярким после Италии очагом европейского искусства. Нидерландские города, хотя и не были политически самостоятельными…

      Александр не слышал слов, наслаждаясь чистым, звонким ее голосом, легким ароматом духов, поглядывая на четкий профиль с прямым, аккуратным носом и слегка выставленным вперед подбородком, выдающим упрямый характер.

      – …По праздникам створки алтаря распахивались, и перед прихожанами возникало во всей лучезарности ван-дэйковских красок зрелище, которое должно было в совокупности своих сцен воплощать идею искупления человеческих грехов и грядущего просветления.

      – Как-как? – прислушался Александр.

      – Идею искупления грехов и грядущего просветления, – на секунду задумавшись, повторила девушка и тряхнула каштановой гривкой.

      – Боже, твоя воля! И где это искупление грехов? Где просветление? С пятнадцатого века и поныне никакого просветления. Зато грехов – хоть отбавляй.

      – …Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… – чуть грустно проговорила девушка.

      – О, да вы знакомы не только с искусством северного Возрождения, но и с Екклесиастом! – изумился Александр. – Здравствуй, племя молодое, незнакомое! Хочется немедленно познакомиться со столь славной представительницей…

      – Настя, – улыбнувшись, перебила его девушка.

      – Александр Борисович, – чуть склонил голову Турецкий.

      – Я, Александр Борисович, вообще-то больше люблю философию древнего мира. Конфуций, Лао-цзы, притчи царя Соломона, древние греки… Действительно, нет ничего нового под солнцем, и не скажешь лучше, чем-то кто-то из древних уже сказал об этом. Ну вот мы почти приехали. У следующего светофора остановите, пожалуйста.

      Саша отметил про себя, что останавливаться ему совсем не хочется.

      – Что ж, удачи вам, Настя!

      Автомобиль замер у бровки тротуара.

      – Знаете что? Вы такой замечательный! Я хотела бы вас отблагодарить.

      – Это как же? – навострился Александр.

      – Приходите вечером в бар «Голливудские ночи». На Варварке. Я там работаю.

      – Стриптизершей? – испугался Турецкий.

      – Нет, что вы! Официанткой. Там половина нашего курса подрабатывает. Деньги-то нужны.

      – Это точно. Деньги еще никто не отменял. И когда?

      – Хоть