Двое на башне. Томас Гарди

молодого человека его возвышенная невинность в любых мыслях о его собственной материальной стороне, или стороне других, утверждается самым горячим образом, и в него нужно так же горячо верить.

      Таким, каким он был, юноша и сидел там. Солнце светило ему прямо в лицо, а на голове из-под черной бархатной шапочки выбивалась вьющаяся прядь очень светлых блестящих волос, хорошо сочетавшихся с сильным румянцем на его щеках.

      У него был такой же цвет лица, каким Рафаэль одарил лицо юного сына Захарии5, – цвет лица, который был хотя и ясным, но достаточно далеким от девственной нежности и предполагал обильное воздействие солнца и ветра на него. Черты лица были достаточно прямыми, чтобы исправить первое впечатление наблюдателя, что это голова девушки. Рядом с ним стоял маленький дубовый столик, а перед ним – подзорная труба.

      У его гостьи было достаточно времени, чтобы сделать эти наблюдения; и она, возможно, сделала их тем более чутко, что сама принадлежала к совершенно противоположному типу. Ее волосы были черны, как полночь, глаза имели не менее глубокий тон, а цвет лица демонстрировал богатство, необходимое для поддержания этих решительных черт. По мере того, как она продолжала смотреть на симпатичного парня перед ней, очевидно, настолько погруженного в какой-то умозрительный мир, что едва ли замечавшего реальный, жаркие волны ее горячего темперамента начинали заметно светиться вокруг нее, и квалифицированный наблюдатель мог бы уже по одному этому предположить, что в ее жилах течет романтическая кровь.

      Но даже интерес, проявленный к юноше, не смог надолго приковать ее внимание, и, поскольку он больше не проявлял никаких признаков отведения взгляда от инструмента, она нарушила молчание словами:

      – Что вы видите? Где-то что-то происходит?

      – Да, настоящая катастрофа! – не оборачиваясь, автоматически пробормотал он.

      – Что?

      – Буря на солнце.

      Леди сделала паузу, как бы обдумывая значимость этого события по шкале земной жизни.

      – А будет ли это иметь какое-то значение для нас? – спросила она.

      Молодой человек в это время, казалось, пробудился к осознанию того, что с ним разговаривает кто-то необычный; он повернулся и вздрогнул.

      – Прошу прощения, – сказал он. – Я думал, это моя родственница пришла позаботиться обо мне! Она часто приходит примерно в это время.

      Он продолжал смотреть на нее и даже забыл о солнце, именно такое обоюдное влечение, какое можно было ожидать между темноволосой леди и белокурым юношей, виднелось на их лицах.

      – Не позволяйте мне прерывать ваши наблюдения, – заметила она.

      – Ах, нет! – воскликнул он, снова приникая к окуляру; после чего его лицо снова утратило оживление, которое придало ему ее присутствие, и стало неподвижным, как у бюста, хотя к безмятежности покоя и добавилась чувствительность жизни. Выражение, появившееся на его

5

Вероятно, имеется в виду картина Рафаэля Санти «Иоанн Креститель в пустоши», 1518—20 гг.