Моя борьба. Книга пятая. Надежды. Карл Уве Кнаусгор

его ищет полиция, значит, он прячется где-то в городе. Представить только, как он напуган. Как он ужасно напуган. И как раскаивается в том, что совершил. Что убил человека, воткнул нож в тело другого человека, так что тот упал замертво на землю, и ради чего? Наверняка сейчас все в нем вопрошает: ради чего? Ради чего? Ради чего? Ради бумажника, нескольких сотен крон, безделицы. О, как же ему, должно быть, скверно сейчас.

      Я приготовился к встрече с Ингвиль, но было только пять, и, чтобы убить время, я спустился вниз и постучался в дверь Мортена.

      – Входите! – гаркнул он.

      Я открыл дверь. Мортен, одетый в шорты и футболку, убавил громкость проигрывателя.

      – Привет, сударь, – сказал он.

      – Привет, – ответил я, – можно войти?

      – Ну естественно, входи.

      Потолки здесь оказались высокие, каменные стены были выкрашены белой краской, а под самым потолком виднелись два узеньких продолговатых окошка, почти непрозрачных. Меблировка – скромная, чтобы не сказать скудная: складная кровать, тоже белая, но с коричневым матрасом, обтянутым чем-то вроде вельвета, и большими коричневыми подушками из того же материала. Перед кроватью – стол, с другой его стороны – стул из тех, что попадаются на блошиных рынках и у старьевщиков, в стиле пятидесятых. Проигрыватель, несколько книг, среди которых выделялась красная – «Норвежское право». Телевизор на придвинутом к стене стуле.

      Подложив две большие подушки под спину, Мортен уселся на кровать. Выглядел он еще более расслабленным, чем прежде.

      – Неделя в проклятом универе, – сказал он, – а сколько их всего предстоит? Триста пятьдесят?

      – Тогда лучше уж дни считать, – предложил я, – получится, что пять ты уже осилил.

      – Ха-ха-ха! Ничего глупее не слыхал! Тогда останется две с половиной тысячи!

      – Так и есть, – сказал я, – а если годы считать, останется всего семь. Но это означает, что ты и тысячной доли не одолел.

      – Даже одного промилле, как выразился один мой одногруппник, – подхватил Мортен. – Садитесь же, месье! Собираешься куда-нибудь сегодня?

      – С чего ты решил? – Я сел.

      – Да вид у тебя такой. Причепуренный.

      – Ага, собираюсь. Я сегодня с Ингвиль встречаюсь. В первый раз.

      – В первый раз? Ты что, по объявлению с ней познакомился? Ха-ха-ха!

      – Мы познакомились весной в Фёрде и провели вместе с полчаса, не больше. И я совершенно пропал. Ни о чем другом с тех пор вообще не думаю. Но мы переписывались.

      – Ага, ясно. – Он потянулся к столу, подтолкнул к себе пачку сигарет, открыл ее и вытащил одну.

      – Будешь?

      – Почему бы и нет? Я табак у себя забыл. Но я тебе как-нибудь самокрутку сверну.

      – Я как раз свалил от тех, кто сам себе скручивает курево. – Он кинул мне пачку.

      – А откуда ты? – спросил я.

      – Из Сигдала. Это такая маленькая вонючая деревня в Эстланне. Лес и безнадега. Там еще кухни производят. Кухни «Сигдал». Мы там ими гордимся. –