Спой мне о забытом. Джессика С. Олсон

ноты к груди и сажусь обратно на стул, едва не подпрыгивая на месте.

      – Если бы только ты могла стать ведущим сопрано «Le Berger»… У тебя идеальный диапазон, – вздыхает он, садясь в кресло.

      – Спасибо. – Благодарность выходит кислой, и я поджимаю губы. Потому что он прав. У меня в самом деле идеальный диапазон для этой оперы.

      Только вот лицо не идеальное.

      Он вздыхает, достает с полки тонкую папку и пролистывает ее.

      – Совет опять мешает? – Я рассматриваю ряды книг учета на полках за столом. Сирил целыми днями работает в Королевском Совете Шанна, и он служил там, сколько я себя помню. Достаток и влияние в городе превратили его в очень видного члена правительства.

      – Ммм? А, нет. – Он лезет в ящик стола за авторучкой и набрасывает пару слов на одной из страниц. – Рутина. Держим беспамятных под контролем, следим, чтобы фандуары вели себя прилично в Maisons des Souvenirs, Домах Памяти. Ну и все такое. – Он тяжело вздыхает и искоса смотрит на меня. – Знаешь, я скоро перестану быть простым служащим в правительстве. – Он умолкает, потирая большим пальцем гладкий подбородок.

      – Что не так? – спрашиваю я.

      Он укладывает обе ладони на стол.

      – Просто… Я про Леру. Главу Совета Шанна. Он так беспечен. Записи он ведет ужасно, да к тому же отказывается принимать всерьез опасности, готовые выплеснуться на город.

      – Какие?

      – Фандуары что-то замышляют. – Сирил морщится, обратив взгляд к окну. – Я видел, как они собираются на улицах, шепчутся. Леру слишком мягко с ними обращается. Дает им слишком много свободы. Он забывает историю, забывает, что случилось в прошлый раз, когда им позволили вот так разгуливать.

      Я бросаю взгляд на статуэтку Троицы и вздрагиваю.

      – Ты правда думаешь, что такое может повториться? Даже без гравуаров?

      – Фандуары и сами по себе представляют угрозу; но ты права, все не обязательно будет так же ужасно, как в прошлый раз. Но чем дольше мы закрываем глаза на мелкие беспорядки, тем больше опасность, – отвечает Сирил. – Я выразил беспокойство, но Леру меня не слушает. Он рискует всеми нами. Если он не прекратит в ближайшее время, пострадаем мы все.

      – Все настолько плохо? – я поднимаю брови.

      Сирил проводит ладонью по лицу.

      – Я искренне надеюсь, что не прав. – Он опускает глаза на документы, но не видит их, взгляд обращен куда-то далеко.

      – Ты что-нибудь придумаешь.

      Он улыбается:

      – Как обычно. Ну, пора в постель. Мне предстоит еще много работы, прежде чем я смогу отправиться домой.

      – Тогда не буду мешать.

      Я пробираюсь к двери, чуть не опрокинув по пути деревянный глобус.

      Сирил усмехается:

      – Осторожней, chérie[7]. Это королевский подарок.

      – Да, точно. Прости. – Я поправляю глобус и тяну дверь на себя. Уже стоя одной ногой в коридоре, оборачиваюсь через плечо: – Сирил, спасибо за ноты.

      Он поднимает глаза от документа, который пишет, и кивает; вокруг рта у него разбегаются ласковые морщинки.

      – Не

7

Дорогая (фр.)