Пойдем со мной. Жизнь в рассказах, или Истории о жизни. Анна Елизарова

побежал к противоположной стене и стал колотить ее, срывая рукавами плесень… Он ревел. Все притихли. «Съешь… съешь, наконец… Господи…»

      А перед внутренним взором Оли проплывали воспоминания-галлюцинации, вызванные клеем. Она шевелила пальцем, делала им круг, и от этого сменялись картинки. Так странно… Все то, что она совершенно не помнила, вдруг всплывало. А это? Посылка. Да, да! Там была кукла и конфеты, и рыба – от тети! Оле непременно захотелось узнать отправителя, но все размытое, непонятное. Оля крутит, крутит пальцем, и строки с аккуратным почерком приближаются. «Вострикова Алла Николаевна, г. Астрахань…» К сожалению, адреса не разобрать. И правда… У них ведь есть тетя! Наверняка она хорошая, раз присылала им гостинцы. Оля повторяла и повторяла ее имя, чтобы к утру не забыть.

      Гриша пропал на следующий день. Оля так и не дождалась его возвращения, потому что вскоре тоже покинула сей сомнительный приют.

* * *

      Тишка прибаливал, но Оля боялась оставлять его одного. Немытые оборванцы собрались на обед в одном из дворов, где местные дети висли на детской площадке. Случилась перепалка и, пользуясь отсутствием взрослых, они развернулись вовсю.

      Прилизанные, сытые маменькины сынки! Вы посмотрите! Весь мир у их ног! За какие заслуги? Почему одним все, а другим шиш?! Даже Оля попыталась сорвать красивую резинку с одной спрятавшейся на горке девчонки, чтобы хоть на йоту восстановить поруганную справедливость. Дети и не заметили, как к ним подбежали…

      – Менты! Валим!

      Убежать успели не все. Первым схватили нерасторопного Тишку. Он испуганно смотрел на убегающую Олю.

      – Оля… Оля… – неуверенно пикнул мальчик.

      Наконец, свободная сестра остановилась, вспомнив о брате. Тишка заплакал, потянул к ней ручки, и впервые за долгое время заговорил тоненьким голоском:

      – Оля! Оля! Вернись, не бросай!..

      Закашлял. Хоть ему и четыре, но такой маленький, забитый… Оля вернулась. Шагая под конвоем в милицейский пазик, братишка не сводил с нее круглых глаз. Оля – его оплот. Весь зыбкий и тревожный Тишкин мирок замкнулся на другом таком же несчастном ребенке.

* * *

      Девочка Оля, как затравленный зверек, прикрывала собой младшего брата.

      – Мы больше так не будем, пожалуйста, не сажайте нас в тюрьму!

      «Боже, этот совсем малец. И что с ними делать?» – устало подумал участковый, глядя на кашляющего Тишку.

      Перед ним – кучка маленьких оборванцев. Девчонка и три пацана. Мужчина принялся постукивать ручкой по столу. Раньше ему было жаль бесприютных детишек, но безжалостная эпоха перестройки закалила его нервы в сталь. Детдома переполнены, финансирования нет, да и сбегают они оттуда, сколько ни отправляй.

      – Так, сначала вы двое, – ткнул он ручкой в двух ощетинившихся мальчишек, – сколько раз я приказывал вам не шастать по моему участку? Сколько раз просил возвращаться к своим мамкам?

      – Я не вернусь домой. Там жрать нечего, и все пьют, – огрызнулся Вадик.

      Товарищ поддержал его:

      – Я тоже. Отчим напивается и лупит меня. Уж лучше на улице.

      Второй милиционер, который