Пойдем со мной. Жизнь в рассказах, или Истории о жизни. Анна Елизарова

от жалости к себе.

      Родители задерживались. Уже час прошел. Настя разогрела макароны с котлетами, поели перед телевизором. Где же они? Может, машина в дороге сломалась? А может, попали в аварию? А что, если Настя никогда больше не увидит маму и папу? И останутся они одни с братом в целом мире? И маминого взгляда, такого влюбленно-нежного, иногда смотрящего на Настю настолько глубоко, как может смотреть только мама… И папиной надежности, того чувства защищенности и спокойствия, когда как за каменной стеной и ничего не страшно, ведь папа все может, все преодолеет для них… Что, если этого никогда больше не будет?! Мама и папа – они же как щит. Щит, с любовью защищающий и оберегающий их от реального и жестокого мира. Они так стараются, чтобы им с братом было хорошо! Да, журят ее, бывает, ругают, но не так уж и часто, а чтоб били, так это в редких случаях. Просто Насте слишком обидно, и она себя накручивает. Настя вновь прильнула к окну и изо всех сил прислушалась. Ни одной машины. Тишина. Только снег кружится. Боже мой! А вдруг они там, на какой-нибудь обочине, уже мертвы! Разбились! Ведь непогода… Настя заплакала, слезы сыпались градом, слишком много их накопилось, не остановить.

      – Настя, не плачь…

      Егор дотронулся до ее колена и погладил. Настя вздрогнула от неожиданности.

      – Не плачь, я не расскажу маме, что ты меня била… И мусор я уберу, только не плачь.

      Настя заревела навзрыд. Бедный Егор! Он не понимает, что мамы может уже и не быть! А еще такой маленький, глупый!

      Егор взял веник и неуклюже собрал в кучку раскиданный мусор, который так никто и не убрал. Сгреб его кое-как на совок, выбросил и вернулся на диван. Настя утерлась, села с ним рядом и обняла. Вдруг Егор тоже заплакал, словно почувствовал ее состояние.

      – Где мама? Я к маме хочу, – проскулил мальчик.

      Прошло еще полчаса. Родителей все нет.

      – А давай на улицу выйдем и снеговика слепим? Посмотри, сколько снега нападало!

      Егорка кивнул, и они оделись. Вместе кое-как слепили снежную бабу. Снег склеивался плохо, но что-то вышло. Рядом крутился песик Рекс, прыгая и пытаясь поставить на них передние лапы. Потом вышли за калитку. С неба падали редкие снежинки, и кругом было белым-бело, и пыхтели по деревне печные трубы, и дым от них не доходил до холодных звезд, рассеивался в ночи. И никого. Никого. Только одни они. Настя стряхнула с курточки Егора снег.

      – Егорка, если что, я тебя не брошу…

      Но мальчик ее не понял. Он вдруг весь напрягся.

      – Мама едет!

      – Где?! Не слышно ничего!

      – Едет! Слушай!

      Настя освободила уши от шапки. И правда, время от времени словно рычал вдалеке мотор.

      – Да не они это…

      Оба стояли, как вкопанные. Звук приближался. Вот уже и свет фар замелькал по дальней улице. Рекс возбужденно залаял.

      – Мама! Мама! – запрыгал Егор.

      У Насти отлегло от сердца. Она узнала звук… И бросилась открывать ворота. Сразу такая радость! Все