Псы Америки. Кристина. Анатолий Агарков

А союзы, особенно военные – дело временное.

      Пришла уборщица в столовую и выгнала всех позавтракавших на улицу.

      Собрались в курилке и продолжили политдискуссию.

      – Я вот никак не пойму простых хохлов – зачем нужна им эта война? Ну, с бандеро-нациками понятно – они уверены в своей исключительности. А простым-то людям чего надо?

      – Помощи от ЕС и Америки. Жить нахаляву – милое дело.

      – И плевать, что стреляют, убивают? Может, есть какие-то скрытые цели?

      – Цель у всех и всегда одна – пограбить Россию. Простой ты рабочий или нацист, если есть возможность отнять или украсть – ни один хохол не устоит. Вот такая у них мотивация.

      – С трудом верится.

      – Другой нет.

      – И немцы такими же были, пока из них дурь не вышибли. Думали на века – они опять голову поднимают: не сами фашики, так фашиков поощряют.

      – А ведь хохлы нам кровная родня!

      – Это ты так считаешь. А они люто завидуют нам и смерти желают. Слышал девиз их: «Москаляку на гиляку!»? Целое поколение под ним выращено. Так что…

      Восемь машин были загружены гуманитаркой и ждали команды на отправку – а если точнее, представителя народного фронта, который задерживался где-то вместе с охранниками ЧОПа, подрядившегося сопровождать в Донецк конвой из Челябинска.

      Саша и Оля сидели в кабине, посматривая в окна на окружающую обстановку и слушая музыку.

      – Расскажи, – попросил он, – как тебя угораздило в Донецке.

      – Я искала в моргах маму, вдруг завыла сирена, и люди куда-то побежали. Я стояла у стены какого-то здания и не знала, что мне делать. На соседней улице грохнул страшной силы взрыв. В небо взмыли голуби, а из-за угла показались клубы черного, как смоль, дыма. Чуть позже к зданию, возле которого я стояла подкатилась ударная волна. С жалобным звоном посыпались стекла из окон. Я думала, порежусь и закрыла лицо ладонями. А меня шандарахнуло в голову ледяной глыбой с крыши. И ещё одну женщину, бежавшую с маленькой собачонкой на руках по тротуару мимо меня. Она упала и не двигалась, а собачка визжала и скулила. Потом стала лизать мое лицо и привела в чувства. Наверное, она спасла мне жизнь. Машина ехала с красным крестом. Я закричала, что живая, только не могу подняться на ноги. Санитары меня подобрали, а женщину только посмотрели и головой покачали – погибла. Кто-то собачку подобрал. Говорили – много людей погибло при том артналете. Потом больница, эвакуация в Россию… У меня был ушиб, который признали контузией. А сама считаю – отделалась легким испугом: потому что везучая…

      – А теперь едешь – не боишься?

      – Один раз живем!

      – Твой рассказ, – печально покачал головой Саша, – лучшее напутствие на дорогу. Не хватает речей торжественных, бравурной музыки и женщин, машущих платочками.

      – В Донецке ты хоть как будь осторожным, а от случайности не застрахован.

      – Будем надеяться на удачу.

      – Держись за меня, – улыбнулась Оля.

      – Ты – интересное существо: статями женщина, а не болтливая и не трусливая.

      – Спасибо