Псы Америки. Кристина. Анатолий Агарков

шнему уютно. Это на улице дождь накрапывает, а здесь ничего – можно не торопиться.

      Вне всяких сомнений только что закончился непростой разговор между продавщицей – приглядной женщиной лет тридцати, и посетителем – мужчиной того же возраста, с приятным лицом и спортивной фигурой в камуфляже. Теперь он поглядывал в окно, а она уныло покачивала головой.

      – О-хо-хох, черти носят тебя по свету!

      И ещё был один посетитель – вернее покупательница – юная, красивая, стройноногая, да ещё в вызывающей мини-юбочке. Но она стояла в сторонке, рассматривала товары на витрине и прислушивалась к разговору.

      Заметив, что на неё внимательно смотрят собеседники, она решительно развернулась и, цокая по кафелю пола высокими каблуками, вышла под дождь.

      – Жаль, конечно, что с Костей не свиделись – он будет переживать, – грудным голосом сказала продавщица. – И я на работе – не смогла принять тебя, покормить. Может, чайку попьешь здесь?

      Принесла две чашки с блюдцами – в них пакетики заварки и по дольке лимона. В розетке с вареньем десертная ложка.

      – Как у тебя с сигаретами? Вот, возьми блок в дорогу. Мой подарок.

      – Спасибо.

      Прихлебывая чай, мужчина поглядывал в окно, в котором заметно помрачнело – должно быть, дождь усилился.

      – Я ему с дороги позвоню.

      – Кому? – растерялась женщина.

      – Я про брата говорю, Глеба.

      – Бабы наши судачат, наемники по всей Околице шастают и по-хохляцки встречным внушают: «Хто не сховався, я не винен», – прервала продавщица затянувшееся молчание. – И не страшно тебе?

      – Да? – хитро улыбаясь, ответил парень в камуфляже. – Говорили мне, а кто предупрежден, тот вооружен.

      Из узкого карманчика брюк на бедре он вынул латунно-деревянный гробик ножа, нажал кнопку, и клинок со смачным щелчком выскочил наружу.

      – Они на тебя с автоматами, а ты на них с ножиком? – женщина покачала головой.

      – Убить можно и саперной лопатой, – пряча клинок, а потом и нож в карман, сказал камуфляжный. – И потом на войне, как на войне: тяжко в учении, проще в лечении.

      – Вам, мужикам, только бы убивать.

      За пару глотков допив свой чай, посетитель сельского магазина сказал:

      – Пора.

      – Удачи, Саша, тебе, – продавщица глаза промокнула.

      Возле фуры «камаз» под дождем ждала водителя девушка в мини-юбке.

      – Простите, я услышала… Вы в Донбасс едете?

      – Сначала в Челябинск, грузим гуманитарку и колонной в ДНР.

      – Возьмите меня с собой.

      – Вам зачем?

      – У меня дочь на Украине осталась. Три годика девочке. Она у свекрови…

      – А где свекровь?

      – В Одессе.

      – Ни фига себе! – присвистнул Саша. – И вы хотите её выкрасть или с ней на Околице остаться?

      – Я хочу забрать Кристинку себе. Я русская по рождению и убеждению, не хочу свою дочь отдавать хохлам.

      – Да вижу… Садитесь – поехали: время.

      – Подождите минутку, я за вещичками сбегаю к тетке. Она в этом доме живет.

      – И переоденьтесь, – посоветовал Саша, – а то простынете.

      Пока ждал случайную пассажирку, о многом подумал, сидя в кабине.

      Вот ведь кастрюлеголовые на что отчаялись – Россию решили заломать. И похеру родство, вековые связи – что дедушка Байден из Вашингтона прикажет, на то они и зарубаются. Должно быть, платит неплохо старикан. А ещё больше воруют. Хохол без тырья не хохол…

      Ну да ладно, война так война – первый раз что ли, мир от чумы спасать.

      Саша уже был в Донбассе таким же рейсом с гуманитаркой. Мужики там нормальные – а то, что у каждого свой рубец на сердце или пуля в голове, так никуда не денешься: заруба идет не на жизнь, а на смерть. И досталось же русским в Малороссии за эти годы – как вспомнишь, так вздрогнешь…

      Когда началась СВО, Саша повестки ждал на призыв – не дошла. Жилья-то у него своего нет, прописан у брата – может, и затерялся для военкомата. А добровольцем…

      Труднее всего решиться. Когда же самому себе скажешь – все больше так не могу – и сделаешь первый шаг, тот самый, после которого возврата уже нет, дальше Судьба тебя ведет за руку. Это он знал.

      Но две причины не давали решиться:

      – служить, значит беспрекословно кому-то подчиняться, а Саша органически не переваривал начальство в любом виде;

      – а ещё так прикипел к своему «камазу» – дома родного не надо – и расстаться с ним не было мочи.

      У него в тридцать лет нет семьи: ни квартиры, ни дома, ни гаража для машины. «Камаз» ночует на улице, а он в кабине. И дом, и кров – здесь же Александр размножался периодически со случайными попутчицами: только пока безрезультатно.

      Старший брат Глеб работает главным врачом в Красногорской больнице. К нему и заехал за советом – как поступить с «камазом», если