Этот огонь внутри. Вера Зверева

раз наслушаться их стонов, – вспомнила Вика запись, которую сделала Ольга через стену.

      – Мда, – согласился он, – прости меня за это.

      – Ты уже извинялся, а я уже простила, давай не будем об этом вспоминать?

      – Хорошо. Но не обо всём. Я надеюсь, ты уже поговорила с Лёхой насчёт его планов?

      – Ты про видео? – уточнила Вика, в общем-то, уже зная ответ. – Нет ещё, он хотел сегодня это обсудить, но не знаю, дойдёт ли дело. Уже поздно.

      – Хм, ладно. Я не хочу на тебя давить, но обещай мне, что поговоришь с ним.

      – Я обещаю, – вздохнула Вика.

      – Теперь я пойду, мне уже пора, прости, что так мало поговорили.

      – Куда тебе так поздно?

      – Да там какие-то анализы, ерунда. Давай созвонимся завтра. Нежно целую.

      – И я тебя.

      Они попрощались, и Вика со вздохом отложила телефон на край кровати, задумчиво закусила губу, а потом всё же решила встать и выглянуть сквозь щель приоткрытой двери, чтобы узнать, чем занята парочка в другой комнате. К её удивлению, Маши нигде не было видно, а Разумов мыл посуду, стоя к ней спиной. Это было, наверное, самое неожиданное в такой ситуации, но довольно милое.

      – А где Маша? – спросила она, и Лёша тут же обернулся с тарелкой в руках.

      – Не поверишь, но пошла за мороженым в ваш круглосуточный продуктовый в соседнем доме.

      – Ты отпустил её одну? Уже поздно.

      Разумов очень многозначительно глянул на неё, прежде чем вернуться к ополаскиванию тарелки от моющего средства.

      – Спасибо, я уже наелся этого. Да и куда она денется, народу ещё полно на улице, лето же, да и камеры везде.

      С этими его словами Вика вспомнила, что ей это совсем не помешало «потеряться», но судя по тому как на мгновение замер Лёша, он тоже подумал об этом, потом коротко взглянул на Вику, думая, что она может болезненно на это отреагировать.

      – Всё хорошо? Я имею в виду у тебя с Машей? – осторожно спросила Вика, – вы не поругались опять?

      – Нормально, – коротко ответил Разумов, выключил кран и повернулся к Вике, облокотившись на столешницу, – ты думаешь, я твой план не просёк?

      – Я бы удивилась, если бы нет. Подумала бы, что ты теряешь хватку, товарищ следователь, – шутливо подняла она бровь.

      – Прямолинейно, практически в лоб.

      – А вино не прямолинейно?

      – Хотел разбить лёд, – он слегка пожал плечами.

      – Мне казалось, ты совсем не пьёшь, я немного удивилась.

      – По большей части не пью. В последний раз, когда выпил, оказался с крайне любопытной барышней в одной постели. До сих пор расхлёбываю.

      – Жалеешь? – спросила она, зная, что на этот вопрос он не будет отвечать утвердительно, как бы дело не обстояло на самом деле.

      – Сегодня жалею, понесло меня в воспоминания, извини, если это было для тебя слишком. Просто прорвало с непривычки, что есть кому рассказать.

      Вика поняла, что он про рассказы о страданиях Андрея и его собственных в то время, но решила воспользоваться моментом для других страданий.

      – К