Последний герой. Тоска Фэнтези

Розовая игрушка выглядит инородно в комнате подростка, увешанной плакатами рок-групп. Его улыбающаяся рожа бесит меня, а по всей комнате расплывается удушающий одеколон хореографа. Я открываю форточку. Должна ли я радоваться, что мой хореограф настолько заботится обо мне, что пришел поздравить лично? На этот вопрос, как и на многие, у меня нет ответа. Я открываю окно целиком и выкидываю медведя из него. Он падает с высоты второго этажа, его зад розовеет в ветках куста сирени.

      – Алёна, ты окно открыла? – голос мамы доносится из кухни. – Закрывай, а то сквозит уже.

      – Алёнушка, иди к нам, что ты там одна сидишь, – хореограф подключается к ней.

      Они сидят за нашим обеденным столом, он пьет из моей чашки, прижимаясь своими губами к её краю. Я хочу плакать.

      – Дмитрий Николаевич, тебе не только мишку привез, – она переглядывается с ним. – Ну, рассказывайте.

      – Алёна, ты девушка с большим будущим и огромным талантом, – он отставляет чашку в сторону. На её ручке остаются жирные отпечатки его пальцев. – Но талант – это ничто без упорного труда.

      Мама согласно кивает.

      – Поэтому я предложил твоей маме позаниматься с тобой индивидуально.

      Моё сердце уходит в пятки. Я не хочу, не буду.

      – Согласна? – он подмигивает мне.

      – Да, конечно, согласна, – мама отвечает за меня. – Иди, собирай вещи.

      В зале приглушен свет, скрип паркета сопровождает мои шаги. Он сидит в уголке, развалившись на кресле, ноги широко расставлены. Зал кажется мне крохотным, он заполняет собой все пространство. Я ежусь, в тонком соревновательном платье, шелковая ткань неприятно холодит, кружева на рукавах раздражают кожу. Он настоял, чтобы я надела его, а не тренировочную одежду.

      – Нужно полностью войти в образ, – хореограф включает музыку.

      Я катаю Эсмеральду, слишком взрослый образ для моего возраста. Он заправляет мои выбитые волосы за уши и расправляет мне плечи. Я чувствую себя марионеткой в руках кукольника, хореограф вертит мной как хочет, потом заставляет повторять самой.

      Он не переходит тонкую грань между демонстрацией движений и откровенными прикосновениями, балансируя умело, словно акробат. Если бы его пальцы были чуть настойчивее, я бы смогла вырваться и закричать, но я словно застываю. На что мне жаловаться, если это его работа, его подарок мне. Мой хореограф делает мне одолжение, я должна быть благодарна.

      – Тебе же самой нравится, – он отходит в сторону и любуется мной.

      – Наверно, – осторожно соглашаюсь я.

      На следующий день я не иду на тренировку. Прохожу мимо катка и направляюсь в соседний парк, таща под мышкой сумку с коньками. Июльское солнце нещадно печёт, я устраиваюсь в теньке, на дальней лавочке. Я не хочу возвращаться на лёд, еще не поздно уговорить маму перевести меня с индивидуального обучения в обычный класс.

      Мама кричит на меня, просит объяснить в чем причина, но я молчу, опустив взгляд в пол.

      – У тебя что-то