Последний герой. Тоска Фэнтези

рукавами – смотрелось бы почти привлекательно, если бы не вырез, заделанный бежевой сеткой, абсолютно не подходящей к тону кожи. Я грею руки в карманах жилетки, прислонившись к трибуне, и впервые соглашаюсь с Лидочкой. Программа слизана от и до у более успешных коллег: от нарядов до музыкальной нарезки. Но вот беда, хорошая постановка – это штучный продукт, где соперникам она скрывала недостатки, Колокотовой и Афанасьеву обнажает всё. Вылезает и отклянченный зад, и брошенные руки, и отсутствие музыкальности. Я сейчас задумываюсь: если это наши крепкие среднячки, насколько низкая тогда планка. Музыка заканчивается, но широкая улыбка не слетает с лица Маши, она довольна прокатом. Тренер удостаивает их парой негромких аплодисментов. Маша проезжает мимо нас и подмигивает моему партнёру. Андрей не подает виду, продолжая тянуться, словно вчера ничего и не было.

      – Пойду руки вымою, – отдав тренеру куртку и салфетницу, Маша направляется к двери с горящей зеленой надписью «Выход».

      – Сейчас приду, – сообщаю я своим и отправляюсь за ней.

      Я давно не была в «Ниласе», кажется, это был Кубок России в 2015 году и сейчас, боясь запутаться в бесконечных коридорах, стараюсь не отстать от Колокотовой. Машка – это не терпеливая, трудолюбивая Лера и не талантливая, яркая Поля. Она моего типажа, не внешне, по характеру – не перетрудится там, где, по её мнению, этого не нужно. Если она зачем-то понадобилась Андрею, то у него в этом свой умысел. Не верю я в светлые чувства к тому, кто напоминает меня.

      Наконец, она сворачивает за дверь с табличкой WC. Я захожу за ней.

      – Чего тебе? Иди разминайся, – недовольно тянет Машка, включая кран. Холодная вода с шумом вырывается из него.

      Я проверяю кабинки, подпираю входную дверь стулом, сняв с него ведро с белой облупившейся надписью «Туалет» сбоку. Маша таращится на меня как на сумасшедшую, но мне всё равно.

      – Что вы вчера вместе делали? – я перехожу сразу к сути.

      Морщины между Машиных бровей разглаживаются, её лицо становится спокойным и расслабленным.

      – У вас всё равно ничего не будет. На твоем месте я бы не сильно обнадеживала себя: лобызания на камеру – это одно, а жизнь – совсем другое, – словно девчонке разъясняет она мне. Колокотова чувствует себя в своей тарелке, ведь я «пришла ругаться из-за парня».

      – Маша, ты дура? – я опускаю крышку унитаза и сажусь, закинув нога на ногу. – Маша, ты дура. Ты каждый день вместе с нами на льду, хочешь такого отношения и к себе? Задумайся, почему у него было так много партнёрш, а потом они все внезапно исчезали с радаров? Была Наташа Абросимова, потом Катя Иванченко… Да хоть возьми меня, ты видишь, как я свечусь рядом с ним?

      – Наташке жрать надо было меньше, Катька – тупица невыносимая, – Колокотова не хочет ничего слышать. – Про тебя в лицо ничего не скажу, но, извини, ты сама всё понимаешь.

      – И ты, конечно, особенная, – я упираю руки в бока и ухмыляюсь, но мне совсем не смешно.

      – Ну за халявным золотишком он повезет тебя, но да, может