Неизбежность. Tani Shiro

образованы и полны энергии, – а посему являлись предметом тайных мечтаний столичных девушек, хоть никогда и не проявляли к этому интереса.

      До любви ли, когда есть более важные дела?

      Сейчас, например, они направлялись на аудиенцию к правителю, чтобы доложить о ситуации с засухой на западных землях – но путь им преградил помощник правителя.

      – Ас Импенетрабил, ас Солар, – поприветствовал он их с поклоном по деловому статусу, потому что оба они были в первую очередь переинатами, и лишь потом – выходцами благородных семей. – Сожалею, но у правителя ещё не окончилась аудиенция.

      – Понял, – кивнул Эйтан, довольный обращением «ас» к себе. Отец нечасто задерживал посетителей, значит, дело чрезвычайно важное. – Сколько примерно нужно будет времени?..

      – Предполагаю, к обеду закончат, ас Импенетрабил, – ответствовал с поклоном помощник правителя.

      – Хорошо, – кивнул Эйтан, напуская на себя важный вид. – Не пускай к отцу никого больше, у нас будет срочный доклад, – распорядился он и повернулся к другу. – Идём, пройдёмся пока.

      Приятно было находиться в прохладе столичного парка – по сравнению с жарой, стоящей на западных землях, лето в столице было невероятно приятным. Увиденное на западе вызывало сильное беспокойство: за всю весну не выпало ни одного дождя, урожай едва пробился на полях – если так продлится и дальше, вслед за засухой придёт голод. Конечно, нужно подстраховаться и попробовать спланировать перераспределение урожая других земель, но сейчас приоритетнее что-то предпринять для наполнения водой западных земель.

      Обсуждая увиденное на западе, Эйтан и Йован шли по дорожке личного парка правящей семьи: зелень буйствовала, цветы благоухали – и этот контраст заставлял Эйтана испытывать укол вины. Конечно, он не может управлять погодой, но то, что здесь сейчас вхолостую распустились цветы, а там – на западе – не могут пробиться побеги хлеба, казалось ему крайне несправедливым. Ему вспоминались измождённые, недоверчивые лица, недовольно отмахивающиеся от разговоров землепашцы, не верящие, что сделать что-то можно, повторяющие, «так бывает» да «на всё воля Мира» …

      Эйтан чувствовал тяжесть в груди. Он должен, обязан что-то сделать для людей тех земель…

      От этих тяжёлых дум его отвлёк низкий мужской смех. В один миг Эйтан с раздражением подумал было, что сейчас смеяться кощунственно, но в то же время этот смех вызвал в нём давно забытую, утраченную радость.

      С изумлением Эйтан осознал, что слышит не просто смех, а смех отца: после смерти матери Эйтан ни разу не видел отца даже улыбающимся. А тут – искренний, заливистый смех.

      – Мне кажется? – изумленно спросил Эйтан у Йована.

      – Не думаю, – покачал головой друг. – Это голос правителя.

      «Отец? Здесь, в личном парке, принимает кого-то? Никогда не слышал о подобном!».

      Эйтан зашагал быстрее, и вскоре убедился – уши его не обманули.

      Посреди пышно цветущих кустов, в белой беседке, был накрыт столик