Такое долгое странствие. Рохинтон Мистри

что папа никогда не делал заявлений и не лелеял надежд, связанных с артистической карьерой для сына. Он никогда не слышал, чтобы отец говорил: мой сын будет художником, мой сын будет актером, мой сын будет поэтом. Нет, всегда только: мой сын будет врачом, мой сын будет инженером, мой сын будет ученым-испытателем.

      Он вытер перо, закрутил крышку на бутылочке с чернилами и вспомнил, что однажды, когда век карандашей подходил к концу, отец показывал ему эту перьевую ручку. С веком чернил пришли планы на будущее. Мечта об ИТИ обрела форму, потом полностью захватила их воображение. И Индийский технологический институт превратился в Землю обетованную. Он стал их Эльдорадо и Шангри-Ла, их Атлантидой и Камелотом, их Шанду[86] и страной Оз. Это был храм Святого Грааля. И все будет дано, и все будет возможно, и все сбудется для того, кто совершит паломничество туда и вернется со священной чашей.

      Тщетно было бы пытаться разделить нити энтузиазма, вплетенные в эту благородную ткань. Выяснить, кому изначально принадлежала идея и кого следует теперь винить, было так же трудно, как распознать, какая капля муссонного ливня первой коснулась земли.

      На столе лежало два письма. Сохраб быстро пробежал глазами письмо майора и начал читать написанный изящным почерком отца ответ, когда Дильнаваз поднялась с постели во второй раз. Она чувствовала, что должна что-то сказать насчет прошлого вечера, но сын заговорил первым:

      – Ты читала письмо от дяди майора?

      – Какое письмо?

      Он протянул ей листок.

      – Наверное, какое-то старое, – сказала она. – Ты же знаешь, как папа любит все хранить.

      – Нет, это пришло всего четыре недели назад. Посмотри на штемпель.

      Густад, с темными кругами вокруг глаз, проковылял мимо, направляясь в ванную. Она дождалась «контрольного сигнала» – металлического лязга затычки – и заметила:

      – Он так поздно лег вчера. – Ее голос звучал чуть укоризненно.

      Позднее, когда Густад пил чай, она сказала:

      – Мы видели письмо.

      – Я не понимаю, кто такие «вы». Для меня тут есть только один человек – ты.

      Она пропустила его замечание мимо ушей.

      – Ты начал прятать почту? Интересно, что еще ты скрываешь?

      – Ничего! Просто хотел поразмыслить о письме Джимми без того, чтобы мне давали тысячу советов все гении этого дома. Вот и все.

      – Тысячу советов? – Дильнаваз опешила. – Двадцать один год мы все обсуждали вместе. А теперь я стала помехой? Ведь Джимми даже не сообщил никаких подробностей. Откуда тебе знать, что ты поступаешь правильно?

      Густад ответил, что подробности не имеют значения, помощь другу – дело принципа.

      – Все это время я только и слышал: майор то, майор это. Я говорил: забудьте о нем, он исчез как вор. Так нет же. А теперь он просит помощи, я говорю да, но ты все равно недовольна.

      – А вдруг это что-то опасное?

      – Чушь. – Он указал на Сохраба. –

86

Шанду́ – исторический город, в XIII веке летняя столица Хубилай-хана, императора-основателя империи Юань.