Такое долгое странствие. Рохинтон Мистри

финишировав первым на Азиатских играх, когда его спросили: “Ну как, теперь можно и расслабиться?” Он сказал: “Нет-нет, я же Арджун[90] Сингх”»); о мадрасцах, имитируя перекатывающиеся гласные южноиндийских языков[91] («Как мадрасцы произносят “минимум”? Юм-и-йен-и-юм-и-юм»); о гуджаратцах, иронизируя над их искаженной английской фонетикой и трудностями с произношением гласных, особенно гласной «о» («Зачем гуджу ездил в Ватикан? Он хотел послушать поупулярную музыку[92]. Зачем гуджу укусил Иоанна Павла за большой палец ноги? Он хотел откусить его поупкорн»); о пуштунах, которые якобы имеют склонность к заднему проникновению («Пуштун приходит к врачу. “Доктор Сахаб[93], у меня сильно болит живот”. Врач ставит ему клизму. Пуштун уходит от врача в восторге и рассказывает друзьям: “Аррэ, современная медицина не только лечит, но и доставляет огромное удовольствие: боль – в животе, а лекарство приятно вводят через задницу”. На следующий день его друзья выстраиваются в очередь к доктору за клизмой»).

      Себя компания, собиравшаяся в столовой, тоже не щадила, насмехаясь над общеизвестным фактом, что у всех парсов длинные носы («Что бывает, если баваджи[94] в состоянии эрекции войдет в стену? Он разобьет себе нос»). Ни одна этническая или языковая общность не бывала обойдена; когда доходило до анекдотов, в столовой воцарялось идеальное равенство.

      Обеденный перерыв являл собой единственный приятный момент в унылом рабочем дне. Безусловно, Диншавджи был звездой этого представления, собравшиеся старались не пропустить ни одного его слова. Другие тоже вносили свою лепту, но с Диншавджи никто сравниться не мог. Он запоминал все, что когда-либо слышал, и спустя недели, а то и месяцы выдавал это, переиначив, усовершенствовав и сочинив на этой основе свою фирменную историю. Никто не возражал против небольшой доли плагиата.

      Иногда вместо анекдотов они устраивали песенные посиделки. Если Диншавджи был звездой комического часа, то Густад блистал в пении. Особым успехом пользовалось его исполнение знаменитых песен Гарри Лаудера[95], таких как «Бродяга в сумерках» и «Я люблю девушку», которые Густад пел с великолепным шотландским акцентом. Хотя принято было петь хором, все замолкали, когда он выводил:

      У лазурных берегов, изумрудных холмов,

      Там, где солнце золотит Лох-Ломонд,

      Там, куда мы с любимой не вернемся уж вновь,

      У лазурных берегов Лох-Ломонд.

      Но когда доходило до припева, они не могли сдержаться и присоединялись к Густаду хором, в котором тонул его баритон:

      Земным будет путь твой,

      Мне же выпал иной.

      В Шотландии буду я первым,

      Но с любимой моей мы не встретимся вновь

      На волшебных берегах Лох-Ломонд.

      Впрочем, анекдотами и пением время обеда не ограничивалось. Порой в этот час разгорались острые споры о делах, связанных с общиной, таких, например, как разногласия по поводу Башни Безмолвия.

90

Арджун – лиственное дерево, вырастающее до 20–27 метров и обладающее многочисленными целебными свойствами.

91

Так называемый язык мадрас башай, диалект тамильского, на котором говорят в Мадрасе (теперь Ченнаи), стал источником каламбуров и двусмысленностей в тамильских фильмах 1950-х годов.

92

Игра слов, основанная на английском названии сана папы римского (pope – «поуп»): если «о» произнести как «оу», вместо «поп-музыка» получается «папская музыка», а дальше вместо «попкорн» – «папская мозоль».

93

Сахаб – уважительное обращение к мужчине, занимающему какую-либо должность.

94

Баваджи – уважительное название мужчины-парса в Индии.

95

Гарри Лаудер (1870–1950) – знаменитый шотландский певец и комик.