Боги и чудовища. Шелби Махёрин

отзываются эхом другие. Их шепот жужжит, как крылья насекомых. Звук сбивает с толку. Хуже того, я чувствую, как они извлекают полное имя из его воспоминаний. И из моих тоже. Этьен Жилли.

      «Ты брат Габи, – говорю я, чувствуя, как накатывает ужас. Я вспоминаю, и они тоже. – Тебя убила Моргана».

      Голоса почти дрожат в предвкушении, когда наши воспоминания сливаются, заполняют пробелы, чтобы нарисовать всю картину: как Николина овладела Этьеном и пошла гулять по лесу под предлогом охоты, как привела его туда, где его ждала Моргана. Как Моргана пытала его, пытала в сырой и темной пещере всего в нескольких милях от лагеря крови. И Ля-Вуазен… знала об этом. Она, по сути, принесла Моргане головы Этьена и Габи на блюдечке с голубой каемочкой.

      Отчасти я все еще не верю в это, все еще ошеломлена ее предательством. И собственным унижением. Жозефина и Николина вступили в союз с моей матерью. И хотя они мне не нравились, я никогда не думала, что они способны на такое зло. Они пожертвовали членами своего ковена ради… чего? Ради возвращения в Шато?

      «Да», – шепчет Этьен.

      Он знает, потому что видел все глазами Николины даже после того, как настоящий Этьен погиб. Он видел, как его собственное искалеченное тело подвесили на шесте у моей палатки. Он беспомощно смотрел, как Моргана похитила Габриэль, чтобы обречь на ту же участь, смотрел, как моя мать мучила его сестренку, как Габи наконец сбежала с Маскарада Черепов…

      Только…

      Я хмурюсь. В его памяти заметные пробелы. Местами малые, а где-то и побольше. Скажем, мое участие в Маскараде Черепов. Цвет волос Габриэль. Однако пока я размышляю над этим, все пробелы заполняются. Мои воспоминания дополняют его, и наконец история почти завершена.

      Несмотря на то что Этьен был, в общем-то, мертв, он видел все, словно сам находился там.

      «Как? – настороженно спрашиваю я. – Этьен, ты же… умер. Почему ты не ушел в мир иной?»

      «Когда Николина овладела мною, я присоединился к ее сознанию и… похоже, так и не покинул его».

      «Черт возьми. – Ошеломление перерастает в ужас. – Николина овладела всеми вами?»

      Я чувствую, как они снова просеивают воспоминания, собирая воедино наши знания о Николине, Ля-Вуазен и магии крови. Тьма, кажется, вибрирует от волнения, когда они обдумывают такое невероятное и немыслимое заключение. И все же… как часто Николина говорила о мышках? Габриэль упоминала, что Николина с Ля-Вуазен едят сердца, чтобы не стареть. Другие шептались о куда более темных искусствах. Понимание приходит как к ним, так и ко мне.

      Каким-то образом Николина заперла их души вместе с собой в этой тьме.

      «И твою тоже, – фыркает главный голос. – Ты теперь одна из нас».

      «Нет. – Слова звучат так правдиво, что тьма надвигается ближе. На долю секунды я теряю дар речи. – Нет. Я все еще жива. Я в церкви, и Рид…»

      «А кто говорит, что мы все мертвы? – спрашивает озорной голос. – Может, кто-то из нас все еще жив. Возможно, наши души просто раздроблены. Часть здесь, часть там. Часть везде. Твоя тоже скоро разлетится на части».

      Когда