Маска. Муса Джафар

отобьется от рук. Ох, отобьется. Потом, ищи, свищи!

      Обязательно проверяй карманы, ящики шкафов, книги. Между страниц.

      Я знаю, что говорю.

      Рюкзак, туфли, шапки. Везде смотри. Ни о чем не думай! Не обидится. Да, хоть бы и обиделся? Что, маленький, что ли? Что за глупости?

      Для его же блага. Вырастет, спасибо скажет!

      Лучше знать, чем проворонить. Упустишь, костей не соберешь.

      Как говорится, предупрежден – значит, вооружен. Они еще те сюрпризы преподносят. Эти подростки. У них одно на уме.

      Да-да, уже не дети. Посмотри, как вымахали. Лбы! А, все равно, в голове ветер.

      Свяжутся с плохой компанией, и пиши пропало. В школу вызывают? Нет? Все равно, не спускай глаз. Явно, вызовут. Или, уж лучше самой наведаться. Еще не факт, что все в порядке. Они умеют следы заметать. Мозги работают. Правда, не в ту сторону.

      Самый опасный возраст. Прямо, чересчур! Говорю тебе!

      Главное, проскочить. Прорваться. Потом станет лучше.

      Если что, мой суженый зайдет к вам после работы. Хоть и дурак, но сможет с ним поговорить, как мужик с мужиком. Хоть какая польза от него будет. Только дай знать. Побеседует по душам. Прочистит мозги. Проведет воспитательную работу. Уверена? Ну, смотри. Все равно, поговорю с ним. Предупрежу. Мало ли. Завтра надумаешь. Чтобы был готов. Мы здесь все свои, не переживай. Поможем, если что. Ты только помни – глаз да глаз.

      Ох, бедная моя. За что нам все это? Нет мужиков, не осталось совсем. Вот раньше, мать рассказывала… А сейчас что? Одна мелочь. Порядочные все вымерли. А нам за них отдуваться. Ну, что ты с этим поделаешь? Терпи, держись! Вытянем как-нибудь. Нету у нас с тобой других вариантов! Нету!

      Родила, мать, теперь терпи. Теперь только так!

      Да, ничего. Сдюжим.

      Давай ка еще по одной. Твое здоровье, дорогая!

      Собираясь уходить, смотрят, как на малолетнего преступника. Все грехи, что показывают на каналах новостей. Все налицо. Они его просвечивают, как рентгеном.

      Знают, как облупленного. Даже больше него самого. И что сделал и что еще сделает.

      Бывалые. Опытные. Видавшие виды.

      Они то все знают. Чуют беду.

      Ведуньи.

      Все эти сгорбленные темные фигурки, выставленные в ряд, лицом к стене. Те, что по телевизору. Они же все похожи на него. Да и он такой же. Чем лучше то? И у знакомых такая же беда.

      И в подъезде только эти подростки и бесятся. Сходят с ума. Нюхают, курят, пьют. Бьют окна, лампочки, рисуют на стенах. Мочатся у самых дверей. Совсем распустились.

      Все молчит и в пол смотрит.

      Странный, одно слово.

      Отец то далеко. Да и тот, по правде, был не подарок.

      Я тебе скажу – это гены. Они же всегда пробиваются, дают о себе знать. Как он тебя, бедняжку, мучил. Кровь пил. Как сейчас помню. Прямо дрожь разбирает.

      Помнишь, ты ко мне прибежала. Вся в слезах. Не хотела возвращаться. От хорошей жизни, что ли? Уговорил он тебя потом, сукин сын. В ногах валялся.

      Умел забалтывать.

      Что? Ладно, не буду говорить, не буду. Давай о хорошем. Налей ка мне еще, поднимем за нас. Горемык!

      Они затирают его в прихожей. Он чувствует тяжесть вины. Не может избавиться от стыда, хотя не до конца понимает, за что.

      Не