Время памяти. Книга первая. Ирина Юльевна Енц

как у твоей бабки Айникки. Вот, где была мастерица квас ставить! Не иначе, слово какое знала, да и тебя, видать, научила.

      Я с милой улыбкой слушала его болтовню, не задавая вопросов. А очень хотелось рявкнуть, мол, не морочь мне голову, а выкладывай, с чем пожаловал. Но терпение и выдержка были, можно сказать, моим вторым именем. Поэтому, прислонившись спиной к столбику крыльца, и, сложив руки на груди, я терпеливо ждала, когда деду надоест валять дурака, и он начнет, наконец-то, говорить о деле. Не дождавшись от меня наводящих вопросов, Авдей тяжело повздыхал еще немного, и наконец начал:

      – Я вот что прибег -то. Вчерась вечером случилось у меня нечаянно, – он сделал особое ударение на последнем слове. Наверное, чтобы я, не дай Бог, не подумала, что специально. – Так вот, услышал я нечаянно разговор один. Наташка, фельдшерица наша, с Егорычем разговаривала. Говорит, надо Найдена отсель в район везти. Мол, Верка, то есть, значица, ты, угробит мужика своими зельями, а потом им, значица Егорычу и Наталье, перед районным начальством ответ держать придется. Ты же знаешь, Егорыч-то мужик податливый, а у Наташки – характер. С ней, вона, даже наши с завода мужики связываться побаиваются. А еще, она сказала, что напишет в милицию на тебя заявление, что мол, ты своим мракобесием людей травишь! Во как! Но тут, конечно, Егорыч-то вступился. Помнит ведь, как ты его пацана-то от воспаленья легких спасла, когда его этими ати.. анти.., – попробовал он выговорить трудное слово. Потом, махнув на свои неудачные попытки рукой, продолжил. – Короче, когда его уколами-то чуть до смерти не закололи. Говорит, найди, мол, свидетельства, кому Верка, то есть ты, навредила, тогда, мол, и о заявлении поговорим. Вот! – Выдохнул он с облегчением, закончив свое эмоциональное повествование.

      Меня его рассказ нисколько не удивил. Ничего нового я не узнала, и соответственно, круглых глаз и испуганных возгласов дед Авдей от меня так и не дождался. Я пожала слегка плечами.

      – И чего ты так всполошился? То, что у Натальи на меня зуб, так об этом вся деревня знает. И не первый год это длится, как тебе известно. То, что Найдена могут в район забрать… Так он же не бессловесный чемодан. Память о прошлом у него пропала, но восприятие настоящего у него в полном порядке. То, что он какой-то преступник надо еще доказать. Не думаю, что его против его воли засунут в мешок и увезут. А все остальное – уж как сложится. Посему, твоя тревога мне совершенно не ясна. Есть что-то еще, или ты просто суетишься на пустом месте?

      Дед зыркнул на меня глазом, словно филин на ветке, и проговорил уже спокойным и тихим голосом:

      – Я вот что… Все эти дни думал обо всем… Тревожно мне, Вереюшка. Неспроста здесь этот Найден объявился с этим знаком, ой неспроста… Твоя бабка Айникки наверняка бы разобралась во всем лучше. А мне за тебя боязно. Помяни мое слово, добром все это не кончится…

      Мне слегка поднадоели его расплывчатые стенания, и я, нахмурившись, проговорила:

      – Ты чего кудахчешь, как курица-наседка? Если есть, что сказать