Завещание волхва. Вадим Иванович Кучеренко

и руки словно зажали в тисках. Девушка нырнула, и Алехандро ушел в глубину вместе с ней. Он попытался закричать, но в открытый рот хлынула вода, и крик захлебнулся. А затем его грудь пронзила боль, какой он еще не испытывал, легкие наполнились водой, и Алехандро уже не сопротивлялся, когда его повлекли на дно…

      Только луна равнодушно взирала на происходящее. Поверхность воды при лунном свете казалась серебристой, и ничто не нарушало покоя озера, даже легкая рябь.

      Глава 9. Ночной разговор в поезде

      Вагон покачивало, словно колыбель. Колеса поезда мерно и усыпляюще постукивали на стыках рельсов. Но сон не шел. Олег сидел на нижней полке и смотрел в окно. Ему было как-то неспокойно и даже тревожно. Он понимал, что его жизнь меняется, и что бы ни случилось в будущем, но такой, как прежде, она уже никогда не будет. Он, Олег Витальевич Засекин, тридцати двух лет от роду, школьный учитель истории, не имеющий ни жены, ни детей, словно рождается заново. И видит окружающий его мир совсем другими глазами. Даже небо за окном вагона выглядело иным, чем еще вчера. Накануне его застилали тучи, а сейчас оно было ясным, безоблачным и каким-то бесконечным. При взгляде на него не хотелось думать, что жизнь человеческая всего лишь суета сует, и «нет смысла жить, любить и верить». Однажды Олегу довелось прочитать стихотворение, которое начиналось с этих строк, и оно запомнилось ему, потому что как нельзя более точно соответствовало состоянию его души на тот момент и показалось пророческим. Полностью оно звучало так:

      «Нет смысла жить, любить и верить…

      Но все ж, рассудку вопреки,

      Я в мир распахиваю двери,

      Живу, люблю и слепо верю,

      Что счастье ждет нас впереди,

      И Вечность распахнет объятья,

      Все люди будут словно братья,

      А мы с тобою – не враги.

      О, Господи, благослови!»

      Сейчас, глядя в окно вагона, Олег пытался вспомнить, как давно уже он не смотрел в небо? Не затем, чтобы узнать, что его ожидает, когда он выйдет из дома – дождь или снег, а просто так, без всякой практической цели, думая ни о чем и в то же самое время обо всем на свете. И не мог. Возможно, в последний раз это было в детстве. Но это тоже была другая жизнь, забытая, а, быть может, даже и преданная со всеми ее идеалами, мечтами, надеждами…

      Олег печально вздохнул. И, как заклинание, вслух повторил:

      – О, Господи, благослови!

      – И тебя благослови Господь, – вдруг раздалось над его головой, и на верхней полке послышалось сопение и шум, словно кто-то тяжело и неловко повернулся с бока на бок. – Хотя ты и не даешь спать добрым людям по ночам.

      – Я не хотел, – повинился Олег. – Простите, батюшка.

      – Бог простит, если тебе так уж приспичило посреди ночи получить его благословение, – ответил невидимый собеседник.

      – Спите спокойно, батюшка, – попросил Олег. – Я больше вас не потревожу, обещаю.

      – Прогнал ты уж мой сон, – грустно произнес красивый могучий баритон, привыкший, по всей видимости, сотрясать стены