Аз грешный…. Борис Николаевич Григорьев

поймал его руку и поцеловал. – Я, князь, добро помню. Можешь смело надеяться на меня, как на себя. Мы, Котошихины, люди не родовитые, зато прямые и честные.

      – Поживём – увидим, – пробурчал посол и махнул рукой. – Иди, время не терпит.

      Котошихин ушёл и сгинул с концами. Никита Иванович все гляделки проглядел, сидя у окна, но Гришки и след простыл. Стало смеркаться, и Одоевский велел Стёпке зажечь свечи и принести ужин с холодными закусками. Закуски были съедены и запиты вином, а посланный всё не шёл и не шёл. У князя стали появляться нехорошие мыслишки: уж не предался ли его подьячий полякам? Он велел постелить себе на лавке и попытался подремать при свечах, но кусали клопы, так и провертелся на лавке до самого утра. Сон одолел, когда стало светать, и тут сразу раздался стук в дверь. В комнату просунулась кудлатая заспанная физиономия Стёпки:

      – Ваша княжеская милость, проснитесь! Григорий Карпович явился, да не один, а с каким-то литвином!

      – Свят-свят-свят! – засуетился князь, вскакивая с лавки и приводя себя в порядок. – Чтой-то он сразу так, без предупреждения?

      – Не могу знать, ваша милость.

      Посол зевнул, перекрестил рот и строго сказал:

      – Пущай войдут.

      За окном прокричали вторые петухи, в каморку заглянули первые косые лучи солнца, во дворе начинался новый день. Дверь распахнулась, и на пороге появился Котошихин, а за ним – статный литовец, одетый в богатое польское платье.

      – Вот, князь Никита Иванович, привёл к вашей милости важного человека.

      Литовец сделал несколько шагов вперёд, сделал глубокий поклон и представился:

      – Януш Квасневский, владелец Паневежской усадьбы.

      Одоевский набычился и ответил еле заметным надменным поклоном:

      – С чем прибыл до нас, пан Квасневский?

      – Имею честь предложить свои услуги вашей милости и русскому войску.

      – Похвально, похвально. – Выражение лица Одоевского несколько смягчилось, и он пригласил Квасневского и Котошихина к столу. – Садись, ясновельможный пан, и ты, Григорий, тоже. Усядемся рядком да потолкуем ладком. Слыхали мы о вас, пан Квасневский, как же, как же…

      – Весьма польщён, князь, что моя скромная персона заинтересовала вас.

      – Ну, уж не прибедняйся, пан Квасневский, ведь ты никак в доверенных лицах у самого гетмана литовского ходишь!

      – Это так, княже, отрицать не стану.

      – И где же сейчас твой гетман обретается? В каких местах?

      – Это совсем недалеко от Вильно. Если вы мне доверяете, я могу показать.

      – Доверять-то доверяем, – Одоевский переглянулся с Котошихиным, и тот еле заметно кивнул головой, – но мы и проверить можем. Ежли, к примеру, мы отведём тебя к воеводе Даниле, так поможешь ему поймать Гонсевского?

      – Помогу.

      – Никита Иванович, он готов хоть сейчас выехать к месту, – первый раз вмешался в разговор Котошихин. – Мы обо всём столковались. Пан Квасневский желает