Солнечный луч. По ту сторону мечты. Юлия Цыпленкова

которым он строгал чурку. Выходит, сразу бросился на помощь. Я подняла голову и с благодарностью взглянула на своего защитника и спасителя.

      – Идем, – неожиданно мягко произнес он.

      – Х… хорошо, – и голос мой подрагивал после пережитого испуга. Однако сразу с места я не сдвинулась. Беспокойно оглянулась и позвала: – Уруш…

      Турым заворчал впереди. Я повернула голову на звук и увидела зверя, сидевшего у ног шаманки. Она стояла неподалеку и смотрела на рырхов. Взгляд Ашит был задумчивым, но ни тревоги, ни удивления, что хищники подобрались так близко к ее жилью, в глазах моей матери не было. Что-то пробормотав себе под нос, она развернулась и направилась к двери, мы с Танияром последовали на ней.

      Воин поддерживал меня, приобняв за плечи, и я была ему благодарна и за это тоже. Пережитый ужас только начинал отпускать, и идти на подрагивающих ногах было сложно. Разум еще находился в прострации, однако осознание того, что меня едва не растерзали три голодных зверя, постепенно становилось всё отчетливой. Перед внутренним взором стояла картина того, как рырхи рвут тело своего вожака, и от мысли, что на его месте могла быть я, что их зубы вонзались бы в мою плоть, отчаянно зажмурилась и замотала головой, отгоняя жуткое видение.

      – Мама, – всхлипнула я и повалилась на Танияра, более не в силах удерживать себя на ногах. Он подхватил меня и отпустил с рук только тогда, когда усадил в деревянное кресло у очага.

      А дальше была истерика. Меня теперь трясло всем телом, и прерывистые всхлипы вскоре перешли в надрывное рыдание. Не знаю, что я переживала в прошлом, но, кажется, настолько животный ужас испытала впервые. Воин присел на корточки рядом. Он не утешал, наверное, просто не умел этого делать, а может, не считал нужным. И не был растерян – женские слезы не могли привести в смятение сильного мужчину. Просто оставался рядом и ждал, когда возьму себя в руки. А потом подошла Ашит, она протянула стакан с отваром, но я его не увидела, слишком занятая своими переживаниями. Снадобье забрал Танияр.

      – Ашити! – неожиданно гаркнул он, и я, перестав рыдать, захлопала мокрыми ресницами. Воин протянул мне стакан: – Пей.

      Кивнув, я забрала стакан, но больше из-за оторопи после вскрика, чем от послушания. Однако руки всё еще тряслись, и выпить отвар я смогла только после того, как Танияр забрал стакан и сам поднес его к моим губам. Сделав несколько глотков, я закашлялась и отодвинула руку воина. После снова всхлипнула и… так и не заплакала больше. Снадобье действовало быстро, и вскоре я сидела, отупело глядя перед собой, однако и это состояние прошло всего через несколько минут – я совершенно успокоилась.

      – Спасибо, – сказала я сразу и шаманке и воину.

      Ничего не ответив, Танияр отошел от меня. Для него инцидент был исчерпан. Воин отставил стакан на стол и после этого направился к скамейке, на которой осталась лежать его чурка. Впрочем, продолжить свое занятие сразу не смог – нож остался в горле убитого хищника. Раненый, не спрашивая разрешения, подошел к полке, где лежали другие ножи шаманки, выбрал нужный ему