День, который никогда не придёт. Василий Криптонов

командировочный лист, но тот лишь скользнул по нему взглядом.

      – Вашего предшественника убили при загадочных обстоятельствах.

      Дребен хохотнул:

      – Загадочные обстоятельства! Дьявол, да! Местные это умеют. Не стоит беспокоиться, Пиньоль. Я уже со всем разобрался.

      Он кивнул куда-то в сторону, и я вспомнил о троих повешенных.

      – Нашли убийц?

      – Что, в это так чертовски сложно поверить?

      – В таком случае я бы хотел ознакомиться с отчётами.

      – С какими, к дьяволу, отчётами?!

      – Протоколы допросов, показания свидетелей, улики.

      Дребен, до сих пор державший бокал в руке, вдруг с силой долбанул им по столу.

      – Послушай, Пиньоль, ты какого чёрта себе думаешь, я тут в игрушки играю?! Лучше бы тебе бросить свои городские замашки. Здесь такое дерьмо не работает. Тут тебе не законопослушные дети из каменных кварталов. Местные животные понятия не имеют, что такое закон и за каким дьяволом его соблюдать. И вбить это в их безмозглые бошки невозможно. Будь моя воля, я бы вздёрнул их всех до единого.

      – И тем не менее, вы взяли себе служанку из местных.

      – Ты о чём, чёрт тебя задери?

      – О девушке, которая меня встретила.

      – Ты перегрелся, Пиньоль, и я напрасно потратил на тебя выпивку. Я один в этой крысиной норе. И если бы кто-то из местных перешагнул порог, он прожил бы ровно столько, сколько мне бы потребовалось, чтобы выволочь его наружу и пристрелить. Они это знают и чёрта с два сунутся. Говорю, ты приехал зря. Мозес сам решает свои проблемы.

      Я постарался не подать виду, но по коже пробежали мурашки. Странная, почти неподвижная женщина в полумраке. Беззвучно исчезнувшая.

      – Иными словами, бумаг нет, – сказал я. – Следствия не было. Вы просто вздёрнули троих попавшихся под руку.

      – Проклятье, Пиньоль! Какая разница? Один ублюдок стоит другого. Мы согнали их на площадь и объяснили, что белый человек не любит, когда в него кидаются дерьмом. Мы показали им, что один белый сто́ит троих ублюдков. Если им захочется продолжать размен, ставки будут расти.

      Дребен сверлил меня злыми покрасневшими глазами. Я щёлкнул пальцем по своему бокалу, и остатки виски плеснули в нём.

      – Я здесь от лица Империи…

      – Как и я, чёрт!

      – Вы отвечаете за город. Я отвечаю за расследование убийства.

      – Пиньоль, чёрт побери, ты что, серьёзно будешь копаться в этом…

      – Вы, полагаю, наводили обо мне справки?

      Дребен молча сопел, глядя на меня.

      – Я всегда нахожу виновного, Дребен. – Я встал со стула. – Всег-да. Именно поэтому я здесь. Империя заинтересована в том, чтобы интегрируемые меньшинства знали: закон един для всех. О вашем самоуправстве я упомяну в отчёте. Сейчас же мне нужно жилище и сон. А утром я хочу осмотреть тело.

      – Какое ещё, к дьяволу, тело?! – выпучил глаза Дребен.

      – Тело Бернарда Роуха, бывшего наместника.

      – Да вы, к чертям, рехнулись! – Мне понравился переход на «вы». – Как, по-вашему, оно