Пасынки Степи. Хайдар Маратович Байзаков

этого Касым стал навсегда себя чувствовать не свидетелем убийства, а уже одним из исполнителей. Одним из убийц доброго и всегда улыбавшегося Казбека.

      Утром слуга мурзы вывел бледного, невыспавшегося юнца за стены Сарайшыка в Степь, где пасся большой табун.

      – Выбирай, – показал бесстрастно головой слуга в сторону коней. – И благодари щедрого Бату-мурзу.

      В зрелости и старости долго перевариваешь события не только прошедшего дня, но и прошедших лет. Прелесть юности – забывать, что происходило с тобой накануне. Только вчера ты плакал, а сегодня утром у тебя глаза уже радостно сияют.

      У жителей Степи нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров. Главное их богатство состоит в лошадях; мясо служат лучшею пищей, а их кожи – одеждою, а приятнейший напиток – молоко их и то, что из него приготовляется. В Степи нет ни садов, ни построек; место развлечений – пастбища скота и табуны лошадей, и ходят степняки к табунам любоваться зрелищем коней. Глядя на игры лошадей, их бег, кочевники издают искренние звуки восхищения.

      Загорелись глаза Касыма при виде лошадей. Это не были уже виденные местные степные, рыжие, маленькие, но выносливые лошадки. А привезенные, подаренные, выкраденные, выкупленные лучшие скакуны со всего света. Грациозные, быстрые, с блестящей кожей, гордо несущие свои красивые головы на длинных шеях.

      – Выбирай, – скучно повторил слуга из оседлых народов, не понимая радость кочевника.

      Касым бросал взгляды на множество лошадей и не знал на ком остановить свой выбор. Глаза разбегались при виде такого разнообразия сокровищ. На утреннем бескрайне зеленом поле мирно паслись, заводили весенние игры между собой белые, черные, рыжие, серые лошади. С разных концов большого табуна слышались ржание и фырканье довольных лошадей. Каждый скакун своею мастью был красив по-особенному, по-своему.

      Белый жеребенок, оторвавшись от своей мамки, такой же белой кобылицы, играясь, прыгая, высоко поднимая свои хрупкие ножки, подскакал к Касыму.

      Настороженно тянув шею, обнюхивая пустые протянутые руки улыбающегося, радостного подростка, жеребенок вдруг тоненько заржал, то ли обижаясь, что в руках Касыма ничего нет, то ли приветствуя. Кобыла, подняв голову от пощипывания травы, грациозно протрусила к своему детенышу.

      – Вот, – довольный степняк сделав свой выбор, двумя руками обнимая, поглаживая и целуя глазастого жеребенка,

      – Да будет так, пусть светлыми будут ваши дороги, – слуга равнодушно произнес обязательные слова при выборе лошади.

      – Аксуйек! Так я буду тебя звать! – крикнул радостный Касым смешному жеребенку, удаляющемуся вслед за своей матерью. Подросток отдался всецело новому чувству. Чувству любви к своей выбранной лошади.

      ***

      С того времени четыре мягких зим и четыре сочных щедрых лета прошло. Касым научился правильно толковать чужие слова. Привык слушаться Бату. Привык хитрить, обманывать, недосказывать.

      Все части света, откуда приходили купцы, были распределены за каждым