Цифра. Владимир Николаевич Малый

Огорошили, конечно, меня знатно, да и не раз, и в очень короткий промежуток времени: с этим трудно поспорить, но ведь и я не кисейная барышня; как-нибудь справлюсь.

      – Ладно! – решаю я как можно быстрее все закончить. – Вы что-то хотели мне сказать?

      Пару секунд девушка колеблется, будто стоит на перепутье, но, кивнув, отвечает:

      – Я хочу попросить Вас о небольшом одолжении.

      И снова в ее взгляде и в ней самой что-то неуловимо меняется. А я, вдруг, замечаю, что ее лицо, как будто, хорошо мне знакомо. И связаны у меня с этой девушкой какие-то очень теплые и даже нежные воспоминания. Да и вообще отношусь я к ней по-иному. По-иному…

      Инстинктивно, как бы обороняясь, медленно и с ощутимым внутренним усилием закрываю глаза, преодолевая дикое сопротивление каменеющих век, собираю разбегающиеся во все стороны мысли в один пучок и медленно киваю в знак согласия.

      – Замечательно!

      Я уже не вижу ее, но по голосу понимаю, что девчонка очень довольна ходом беседы. Держу пари, что если бы не люди вокруг, она бы в ладоши захлопала, празднуя какую-то свою, одной ей ведомую победу.

      Все-таки, не так уж мы и отличаемся от людей, как мне тут только что рассказали: ворочается в голове, казалось бы – простая, но такая тяжелая мысль.

      – Давайте прогуляемся с Вами до парка, – щебечет она, – а по пути я Вам расскажу все, что должна, и все, что хочу! Давайте?

      Снова киваю ей в ответ, открывая глаза и рассматривая пол у нас под ногами, отчаянно ища взглядом свою тень, будто, желая в ней спрятаться от пристального взгляда. Сам не понимаю почему, но от милой девушки веет чем-то чересчур притягательным. Она, как будто, в душу ко мне пробирается. Не лезет, нет – проникает. Причем очень вежливо и аккуратно, но чудовищно неотвратимо…

      – Лю-доч-ка!

      Слышу я сухой и спокойный голос, который сразу сметает все мои неприятные ощущения. Теперь я могу оторваться от поиска тени и смотреть, куда душе угодно, и я вижу виноватый влажный взгляд «Людочки» и спину удаляющегося от нас немолодого мужчины.

      – Кто это? – смотрю я на мгновенно поникшую Людмилу.

      – Мой куратор. – тихо всхлипывает она. – Я не справилась, я не должна была на Вас воздействовать, я, я…

      Дальше идут только всхлипы. Ох уж мне эти «отличницы»! Видимо, первый раз в жизни решила сжульничать, и то – попалась. Надо бы ей помочь, чтобы не отбить охоту к дальнейшим экспериментам с правилами и законами. Глядишь, и выйдет из нее нормальный человек. Ну, то есть – Иная.

      Куда там эта горе-помощница собиралась меня вести, в парк, кажется? Значится – как говаривал Глеб Жеглов – так тому и быть! Берем ситуацию в свои руки:

      – Спокойно, Люся, я Дубровский! Ничего не бойся, все будет в лучшем виде!

      Людмила, мягко говоря, удивилась. И пока она в недоумении пыталась рассмотреть выражение моего лица сквозь свои крупные совсем еще детские слезы, я очень естественно приобнял ее за талию и увлек к выходу из учебного корпуса.

      4

      Оказавшись на