Даже если всему придет конец. Йенс Лильестранд

вытирать. Но вот что меня действительно угнетает, за что я бы и рад заплатить, лишь бы избавиться от напасти, так это какашки, плавающие в унитазе, который медленно наполняется дерьмом, бумагой, потом снова дерьмом, мы пытаемся напоминать детям, что всегда поможем им воспользоваться горшком, но Зак об этом вечно забывает, а Вилья вообще игнорирует, в итоге мне приходится вычищать всю эту пакость при помощи кастрюли и ведра для мытья полов, заткнув уши музыкой, впуская воздух через рот и поставив мозг на паузу.

      Зак уже внизу, напялил купальные шорты, уже несколько недель ничего, кроме них, не носит, я даю ему стакан молока и наблюдаю за тем, как он пьет. Потом мы отправляемся в путь, он бежит вприпрыжку впереди меня по узенькой грунтовой дорожке, почти белой от пыли, сухой теплый ветерок обдувает руки и ноги, как свежевыстиранные простыни, чудесное летнее утро, золотистые кусты, неухоженные, заросшие травой лужайки, чахлые клумбы, ясное голубое небо и тишина, повсюду полная тишина, совсем недавно надрывались сирены, а теперь ничего.

      Старикан не умер, он стоит себе и щурится на солнышке, пока мы спускаемся к мосткам, ветерок треплет ткань его тонкой серой ветровки, красные с белым струпья на лице не так заметны, во всяком случае, они меньше, чем мне помнится, – солнце помогает залечивать такое.

      – Не уехали? – произносит он, в словах сквозит почти раздражение.

      – Вообще-то нет, – отвечаю я. – Мы сдаем наш дом на лето, так что…

      – Не уехали, – повторяет он все тем же укоризненным тоном. – Остальные соседи в выходные разъехались.

      – Да, вообще-то все неплохо. – Меня раздражает старикан, но еще больше – моя собственная реакция, желание оправдаться, как будто я нуждаюсь в его одобрении. – Детям может быть полезно посмотреть на последствия собственными глазами. Все ведь так абстрактно, когда им об этом только в школе рассказывают.

      Зак беспечно пробегает мимо соседа на маленький песчаный пятачок рядом с мостками и принимается искать наши вещи. Под старой рассохшейся скамейкой лежат надувной дельфин и плавательный матрас, с которыми мы обычно купаемся, а кроме того – небольшая косметичка с экомылом и шампунем, безвредными для пользования на озере, Заку нравится мыться во время купания, нравится мыльная пена, покачивающаяся на волнах. «Папа, давай помоем голову», – горланит он, окидывая пустое озеро гордым взглядом ребенка, получившего вдруг во владение отель в Дипломатстадене[5] и три дома на Норрмальмсторг[6]. Старик смотрит на мальчика, который носится кругами по берегу. Едва заметно качает головой:

      – Вы что, не в курсе?

      Он поднимает руку над головой и указывает себе за спину, в сторону озера, вперившись в меня тяжелым взглядом:

      – Не видите? За ночь на несколько километров продвинулся.

      Озеро, волны, пена чуть в отдалении. На той стороне лес, зелень вперемешку с желтыми и бурыми пятнами. А еще дальше, меж верхушек деревьев, – темное облачко на пустом небосклоне, оно похоже на грозовое,

5

Один из кварталов центрального района Стокгольма с самой дорогой недвижимостью, Эстермальма. В Дипломатстадене располагаются многие резиденции и посольства.

6

Площадь в Норрмальме, одном из центральных районов Стокгольма, близ которой находятся штаб-квартиры и офисы крупных банков и компаний.