Даже если всему придет конец. Йенс Лильестранд

у, где были выставлены коляски, на ее лице читалась отстраненность сродни той, что проступает на лице человека, ступившего в святая святых конфессии, о которой он наслышан, но к которой никогда не принадлежал. Изрядно отяжелевшая, она чуть покачивалась, а дети, у которых скоро должна была появиться сестренка, носились тем временем между стеллажами с плюшевыми мишками и одеяльцами цвета розового фламинго и пастельно-голубых оттенков, пеленальными столиками, люльками и кроватками, стойками с сосками, маслами и бутылочками; там были молокоотсосы, бюстгальтеры и рубашки для кормящих мам, кресла для кормления, там были развивающие деревянные игрушки, электронные приемники и передатчики, позволяющие услышать, если ребенок проснулся, или наблюдать за спящим младенцем, а еще считывать температуру и уровень содержания углекислого газа в воздухе в комнате, где находится малыш.

      Дети вдруг остановились посреди магазина.

      – Ого! – воскликнули они. – Ого, смотрите!

      Они указывали на ряды малюсеньких хорошеньких боди, шапочек и немыслимо крошечных носочков, в этих миниатюрных вещичках улавливалась какая-то – почти невыносимая – беззащитность, дети стали щупать ткани, зарываться носами и вдыхать их запах так, словно это был ребенок, словно их сестренка уже находилась с нами, а мы с Каролой переглядывались через магазинные полки и улыбались, думая, что правильно сделали, приехав в этот оголтелый центр коммерции вместе с детьми, чтобы они поняли, своими глазами увидели и на кончиках собственных пальцев ощутили мягкий фланелевый ветерок, который совсем скоро ворвется в наши жизни и навсегда изменит их, и я услышал свои же слова: берите все, что хочется.

      Мое семейство посмотрело на меня в замешательстве, мы же собирались только взглянуть на коляску, чтобы было с чем сравнивать перед покупкой подержанной, мы всегда все покупали с рук. Карола успела даже заметить что-то по поводу нашего углеродного следа и напомнить про двоюродную сестру, у которой дочь уже почти выросла из многих вещей, но я просто ответил на это: «Пожалуйста, один-единственный раз, очень вас прошу, берите все, что вам хочется».

      Карола так и осталась стоять на месте и с беспомощным видом смотрела на детей, пока те, то и дело восторженно вскрикивая, с сияющими глазами набирали охапки игрушек-комфортеров и слингов, а заодно прихватили огромный развивающий коврик из серо-голубого кашемира. В конце концов она тоже стала оглядываться по сторонам и расспрашивать сидевшую на кассе даму о текстильных подгузниках, экоматериалах и климатически нейтральной одежде[2] с маркировкой справедливой торговли[3], о том, нет ли у них ванночки с чуть меньшим содержанием пластика, интересоваться, где выращивался хлопок, из которого сшита эта чудесная подушечка в горошек, и, что бы она ни выбирала, это стоило раза в два дороже всего остального. Я рассмеялся и взял тележку, а пока Карола стояла ко мне спиной, достал телефон и перекинул еще денег на счет.

      Когда корзины были набиты до предела, а восторг перед окружавшей нас милотой дошел до полного пресыщения, мы с ней вернулись обратно в отдел колясок, и теперь нам уже ничего не оставалось, кроме как взять французскую модель класса люкс, показавшую себя лучшей в потребительских обзорах, на разработку шасси которой ушло пять лет. Мы выбрали, из какой ткани будет люлька-переноска, нашли козырек и чехол-дождевик, подобрали держатель для мобильного телефона, подстаканник для напитков, крепление для сумки – взяли все имевшиеся в наличии аксессуары.

      Дама на кассе пробила покупки и каким-то немыслимым образом сумела подобрать пространные выражения, чтобы объяснить нам, что в случае чего мы сможем вернуть коляску и получить деньги обратно, и, несмотря на ее беззаботный и радостный тон – нам нужна от вас всего лишь коротенькая справочка, – ощущение было такое, будто все вокруг замерло и у нас перед глазами пронеслись кровавые подтеки на стульчаке в туалете, поездка в воющей машине «Скорой помощи», детский гробик, усталый старый гинеколог с морщинистым лицом, который протирает очки и выписывает коротенькую справочку, представилось, как придется снова ехать сюда, в этот нелепый храм торговли, и везти с собой коляску из красивой дизайнерской ткани с кожаными вставками коньячного цвета на ручке, и я услышал, как кассирша прошелестела в тишине, что в случае чего мамочке самой надо будет все это сделать.

      Но и эта тревога схлынула, прошло и это мгновение, и осталась только сумма, ряд цифр на экранчике кассового аппарата, размер ее слегка превышал стоимость моего первого автомобиля.

      – Оформим кредит? – поинтересовалась дама с приветливой лучезарной улыбкой, и, посмотрев по сторонам, я впервые увидел других пап: пребывающего в стрессе футболиста в болельщицкой майке, эмигранта в помятом костюме, мужика в кожаной куртке и скрепленных липкой лентой очках – и понял, что так здесь все и устроено. Народ ради таких покупок влезает в долги, выплачивает смс-кредиты, процентные ставки, начальные платежи, пени за просрочку платежа, люди сидят у себя в тесных окраинных кварталах больших городов и наскребают каждый месяц из зарплаты на плюшевых мишек, одеяльца, детские коляски, и вот тут я почувствовал, как во мне пробуждается

2

Статус «климатически нейтральной» означает, что производитель одежды рассчитывает выбросы углерода, образующиеся при ее производстве, и компенсирует их, вкладывая часть прибыли в проекты, направленные на борьбу с изменением климата. – Здесь и далее прим. перев.

3

Маркировкой «Справедливая торговля» (Fair Trade) отмечают товары, соответствующие особым стандартам, среди которых запрет детского и рабского труда, гарантии безопасности рабочего места, соблюдение прав человека, прозрачная цепочка поставок, а также цена, учитывающая стоимость продукции и заботу об окружающей среде.