Москва за нами. Геннадий Гончаренко

сердца Александра Сергеевича Пушкина. Мне с ним не соперничать… Он знал толк в дружбе, друзьях и умел веселиться.

      Друзья! Досужий час настал.

      Все тихо, все в покое,

      Скорее скатерть и бокал!

      Сюда вино златое!

      …………………….

      Ужели трезвого найдем

      За скатертью студента?

      На всякий случай изберем

      Скорее президента.

      Все в один голос назвали Михину кандидатуру. Он налил бокал Лёне и себе. Но тут вмешался Виталий Ли-ханов:

      – Товарищи, у меня предложение – ограничить власть президента нашего праздничного стола. Не успели мы его избрать, как он узурпировал власть и злоупотребляет нашим доверием. Чего доброго, он пригласит Лёну первым на танец и будет требовать от нее играть его любимые песни и… Мы от рожденья демократы. Здесь все имеют право лично поздравить новорожденную, а танцы – в порядке очереди. Я приглашаю тебя, Лёна, на первый вальс.

      Василий Тенгин удивился. На столе стояли коньяк, водка, прекрасные марочные вина, но никто из присутствующих не пил ничего, кроме шампанского и сухого. И ему как-то сразу пришлись по душе друзья-студенты, бывшие школьные товарищи Лёны. Но Лёна почему-то показалась ему необычно грустной…

      «Хорошо, что эти веселые ребята-студенты так удачно и находчиво поддерживают молодежную компанию», – подумал Тенгин.

      – А сейчас с согласия Лёночки, – объявил Миха, – музыкальный антракт… Принимаю заказы по вкусу желающих. Но первое право твое, Лёна, – играть, что пожелаешь…

      Она сыграла «Аппассионату» Бетховена, потом «Элегию» Ж. Массне, печально-задумчивую, призывную, и Катя, когда Лёна заканчивала, шепнула:

      – Давай, сестричка, какой-либо веселенький вальс Шопена… У меня от твоих грустных песен – мурашки по коже.

      И вдруг на пороге появился лейтенант Полонский. В новенькой, с иголочки, форме, хрустящей портупее и с букетом увядшей сирени.

      Миха подбежал, подхватил его под руку.

      – Ну что же ты, будущий маршал, друзей не уважаешь? – Он взглянул на часы. – Почти девять вечера.

      Владлен поглядел на него сердито, но тут же снисходительно улыбнулся.

      – Дружба дружбой, а служба службой… Вырвался с большим трудом.

      У него было такое загадочно-задумчивое лицо, будто бы он знал какую-то очень важную тайну, но не мог ее доверить никому. И гордился этой тайной…

      «Президент» Миха был в ударе… Несколько минут он писал что-то на бумажной салфетке, потом поднялся.

      – Мой экспромт посвящаю Лёне, музыканту и человеку.

      О, как нам часто кажется в душе,

      Что мы, мужчины, в жизни все решаем.

      Нет, только тех мы женщин выбираем,

      Которые нас выбрали уже…

      Лёна поднялась, положила ему руку на плечо.

      – Предлагаю тост за Миху, который сделал наш вечер веселым. – И она налила бокал и чокнулась с ним.

      Тут все обратили внимание, как надула губы