Дневной поезд, или Все ангелы были людьми. Леонид Бежин

наклоняясь друг к дружке, обменивались выразительными жестами и понятными лишь им одним знаками.

      Жанна и Боб тоже попытались перешептываться, но из этого ничего не вышло, поскольку в тамбуре они полностью – до рвотного опустошения – выговорились и шептаться им было решительно не о чем. Поэтому они посидели, помолчали, допили остатки чая и даже постучали по донцу стакана, чтобы в рот сползла последняя капля.

      В свой освободившийся от чая стакан Жанна плеснула фиолетового цвета воды из бутылки, принесенной Николаем и откупоренной Бобом (он ловко умел откупоривать).

      После этого Боб, выполнив свою миссию, тоже полез на верхнюю полку, а Жанна, оставшись на своей полке одна, сказала:

      – Ну вот и покурили. Спать совсем не хочется. Теперь самое время поговорить о чем-нибудь умном.

      Жанна не скрывала, кого она тут держит за умного.

      – В таком случае вам первое слово. – Герман Прохорович, уклоняясь от предоставленной ему чести выступать перед публикой, изобразил готовность внимательно слушать.

      Жанна же к этому вниманию отнеслась небрежно, если не сказать пренебрежительно.

      – Я для этого не особо умна. Поэтому охотно уступаю слово вам.

      – Мне? Я как-то не в настроении…

      – Не ломайтесь. – Жанна зевнула. – Расскажите нам хотя бы о буддизме.

      – На ночь глядя лекцию читать? Увольте… Да я и вообще не расположен.

      – Вам не жарко? – озаботилась она, приписывая его капризы духоте в их купе. – Может быть, снимете пиджак? А то у вас такой скорбный вид, как будто вы собираетесь на кладбище.

      Герман Прохорович был явно задет ее бесцеремонностью.

      – Да, с вашего позволения, скорбный вид. Чем вас это не устраивает?

      – Простите. – Жанна опустила глаза, и ее голос слегка дрогнул. – У вас кто-нибудь умер?

      – Разрешите не отвечать на ваш вопрос?

      – Ради бога, не отвечайте. Я не должна была спрашивать. Просто по вашей внешности не скажешь, что у вас могут быть какие-то несчастья.

      – Какая же у меня внешность, по-вашему?

      – Ну я не знаю, конечно… Может, я не права, но у вас внешность успешного и преуспевающего мужчины, к тому же покорителя особ слабого пола. – Это была очередная шпилька в адрес Капитолины.

      – Ну что тут возразишь? Сказать, что внешность обманчива? Это банально…

      – Скажите что-нибудь еще…

      – Хорошо. Я скажу, что вашего покорного слуги как личности вообще не существует, а есть поток его капризной, изменчивой психики, в буддизме именуемый сантаной.

      – Сантаной? Вы об этом уже говорили. Значит, и я всего лишь сантана? И Боб? И наша квартира в Ленинграде? И Добролюбов с его обожаемым духовником? И ваша Капитолина?

      Герман Прохорович не дал ей увести разговор в сторону.

      – Да, но вы – в первую очередь.

      – Психика у меня и впрямь капризная и изменчивая до ужаса.

      – Весь ужас в другом.

      – В чем же?

      – В том, что этот поток, словно морской прибой, выносит вас к новым и новым страданиям, и